Штрафбаты Гитлера. "Живые мертвецы" Вермахта - Андрей Васильченко

Группе Шееля повезло. Они нашли какие-то палки, повязали на них белые носовые платки. Так «испытуемые» попали в американский плен. 12 декабря 1944 года жена Генриха Шееля получила письмо из 291-го гренадерского батальона. В нем говорилось: «Конечно, Вы уже получали официальное уведомление о том, что Ваш муж, рядовой Генрих Шеель 25 октября 1944 года пропал без вести. Это единственное, что я могут ответить на Ваш запрос. Мне очень жаль, что я не могу сообщить Вам более радостную новость. В лице Вашего мужа мы потеряли очень хорошего солдата, верного своему воинскому долгу. Верю, что после победы Ваш муж непременно отыщется. Хайль Гитлер. Лейтенант Рапе».

Когда 292-й гренадерский батальон оказался в такой же сложной ситуации в лесном массиве близ Мортанье, Хайнц Штаховяк, приговоренный к двум годам тюрьмы «за подрыв боеспособности», решил воспользоваться шансом добровольно сдаться американцам в плен. «Мы не знали, где мы оказались. Кто-то должен был пойти вперед на разведку». Однако американцы относились к перебежчику с недоверием. Они полагали, что Штаховяк пытался выторговать себе хорошее положение. Были и более вопиющие случаи.

27 октября 1944 года командованию 89-го армейского корпуса стало известно, что один офицер и 30 солдат из 225-го полка 16-й пехотной дивизии с оружием в руках перешли на сторону противника. Пока в течение нескольких дней шло расследование этого инцидента, в штаб приходит еще одна шокирующая новость. «На правом фланге 225-го гренадерского полка 5-я рота под командованием лейтенанта в полном составе переходит к американцам, предварительно обговорив условия сдачи в плен с парламентерами». Эти вопиющие случаи пытаются замять, а потому 16-ю пехотную дивизию переименовывают в Народно-гренадерскую дивизию. Делается это для того, чтобы скрыть подобные случаи от вышестоящего командования. Однако во время расследования инцидента вокруг лейтенанта В. армейский судья 30 октября 1944 года требует ареста командира дивизии генерала Хекеля. Формулировка проста — генерал вовремя не принял энергичные меры, которые могли бы предотвратить подобные происшествия. Однако итог расследования оказался весьма неожиданным. Судья в своем заключении утверждал: «Нет ясных указаний и свидетельств о том, что лейтенант В. и его люди перешли на сторону врага. Складывается общее впечатление, что они попали в засаду». Возможно, резкой перемене настроений способствовало известие, что генерал Хекель был представлен к Рыцарскому Кресту.

Многочисленные факты дезертирства и добровольной сдачи в плен служащих 291-го и 292-го батальонов оставили следы не только в воспоминаниях свидетелей и участников тех событий, но и в официальных документах. Так, например, только за период с 24 по 26 ноября 1944 года военно-полевым судом было рассмотрено 23 дела солдат 292-го батальона. В одном случае речь шла о «подрыве боеспособности», в трех — о дезертирстве, а во всех остальных девятнадцати — о «самовольном оставлении части». Но так как все дела в тот же день были переданы в Брюнн в суд 500-го батальона, можно полагать, что за формулировкой «самовольное оставление» скрывались попытки дезертирства. Это в какой-то мере подтверждается сообщением командования 292-го батальона, которое относится как раз к двум таким происшествиям.

«16 октября 1944 года из 1-й роты 292-го гренадерского батальона, располагающегося в 2 километрах на юго-восток от Корнимона, после вечернего принятия пищи исчезли гренадер Map. и гренадер Мае. С этого времени оба отсутствуют,[26]Гренадер Map., в прошлом офицер, который был разжалован и осужден за подрыв боеспособности. В роту он был переведен 9 сентября. Во время службы в роте он постоянно сказывался больным и не проявлял интереса к служебным обязанностям. Он пытался избежать любых поручений и заданий. Характер имел скрытный. Можно предположить, что он перешел на сторону врага. В последнее время гренадер Map. был подавленным, грустным и бездеятельным.

Гренадер Мае. Был разжалован и осужден за то же самое преступление, что и Map. Mac. также не испытывал оптимизма от новой службы. В Карлсруэ он неоднократно заверял своих сослуживцев, что ненадолго задержится в батальоне. Следовательно, можно предположить, что он самовольно оставил часть. Подозрительными кажутся отношения Map. и Мае.»

Из другого источника следует, что призванный 31 июля 1942 года в Вермахт Мае. числился в так называемом «народном списке III»1. Впервые задержан он был 16 мая 1944 года. Как служащий зенитного расчета во Франции, который на треть состоял из «фольксдойче», 21 марта 1944 года послал в «немецкий народный список»[27]письмо, которое содержало «следующие антигосударственные высказывания»: «Сегодня нас два раза поднимали по тревоге, хотя ничего особого не происходило. Я вообще не видел в небе никаких самолетов…Несколько дней назад наш командир запретил нам общаться на польском языке. Он сказал, что посадит под арест каждого, кто произнесет хотя бы еще одно слово по-польски. Но мы не боимся этого, если он арестует всех поляков, то кто же тогда будет стрелять?» Чтобы устрашить других фольксдойче, ефрейтор Мае., несмотря на хорошие отзывы командира, был приговорен к 1,5 года тюрьмы. Впрочем, после того, как он нашел единомышленника, у него лоявилась возможность навсегда покинуть «Великогерманский Вермахт».

Если бегство этих двух гренадеров, возможно, прошло успешно, то Бернхарду X. повезло меньше — его схватили. За несколько дней до окончания войны он был казнен в Бремене как один из множества пойманных дезертиров.

На фоне всех этих сообщений слова французского генерала А. Гийома о 291 — м и 292-м батальонах как достойном противнике, который ожесточенно сражался, кажутся несколько неоправданными. Хотя солдаты обоих батальонов были вынуждены предпринимать атаки и контрнаступления, но их военные успехи были весьма скромными. Гренадерские батальоны не могли идти ни в какое сравнение с 500-ми батальонами, воевавшими на Восточном фронте. Это выражается и в массовом дезертирстве, и случаях добровольной сдачи в плен. Хотя в данной ситуации надо было учитывать не только общую усталость от войны, которая была присуща и «испытуемым» и «уставному персоналу», но и страх перед советскими лагерями. Так, например, Хайнц Штаховяк на вопрос: перешел бы он на сторону Красной Армии? — однозначно отвечал: «Нет! Ни в коем случае!»

После участия в боях по подавлению Варшавского восстания 560-й батальон в начале октября 1944 года был переведен на север от Варшавы. Он занял позиции между 19-й танковой дивизией и 3-й танковой дивизией СС «Тотенкопф», сначала подчиняясь первому воинскому формирования, а с 7 октября поступил в распоряжение эсэсовцев. В немецкой литературе приводились следующие сведения о судьбе 560-го пехотного батальона особого назначения. Судя по всему, это были выдержки из журнала боевых действий.