Из шпаны - в паханы - Евгений Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо у тебя, Федул. Все как раньше. Тишина, покой, уют. Ты бы чайку мне еще приготовил, что ли? Озяб я сильно, – Графин демонстративно подул на красные потрескавшиеся руки. – И печку давай затопим.
– Это можно, – согласился Федул. – Только чаем ты сам займись, а я пока за дровами схожу.
– Лады, – Графин щелкнул портсигаром.
Старик накинул тулуп и снова скрылся в сенях. Оказавшись на улице, он не сразу направился к поленнице. Остановился у низенькой калитки и негромко свистнул. На его зов появился мальчишка лет тринадцати в дырявом ватнике и явно великоватой ему шапке-«пирожке».
– Слухай сюды, постреленок, – Федул притянул мальчишку за воротник и зашептал ему в самое ухо. – Малину на Свиной знаешь?
– А как не знать? – гордо заявил сорванец. – У меня там тятька половым работает. Сейчас там жиганы собираются. Все больше ярославские. Но и нашенские тоже бывают. А раньше туда все уркаганы шастали.
– Верно толкуешь. Так вот, беги на Свиную. Найдешь там человека по кличке Крокус. Он тоже из жиганов. Скажи, пусть передаст Рекруту, что Графин у Федула схоронился.
– Графин у тебя? – пацан удивлено округлил глаза.
– Не твоего ума дело. Делай, что велено. Все, беги уже.
Мальчишка не стал больше задавать вопросов. Стоящий у калитки Федул видел, как он во всю прыть бросился бежать в направлении Свиной. В том, что Крокус окажется на этой малине, старик не сомневался. И, значит, его весточка непременно дойдет до адресата. А уж как скоро сам Крокус отыщет Рекрута – это Федула не касалось. Он свое дело сделал. Тем более что Графин собирался остаться на несколько дней...
Выбрав из поленницы три хороших бревна, Федул вернулся в дом. Графин уже успел разлить чай в металлические кружки и вновь разместился в кресле, держа одну из них двумя ладонями. Вторая кружка дымилась на столе.
– Что-то ты долго?
Федул поднял глаза на своего гостя. Подозрительности во взгляде Графина не было. Он просто констатировал факт.
– Так темно же. Не видно ни черта. Надо было свечу с собой брать. Подсоби-ка мне с печкой, Графин. Сам понимаешь, возраст.
Бывший хозяин Хитровки принял дрова из рук старика. Федул сосредоточенно наблюдал за тем, как Графин по очереди загружает их в печь. На лице его по-прежнему нельзя было прочесть никаких эмоций. Да Графин и не старался. Здесь, в этом доме, по всему видать, он чувствовал себя в полной безопасности. Федул даже не заметил оружия у бывшего подельника. Видно, тот оставил его в пальто.
Федул взял со стола кружку и сделал два больших, обжигающих горло глотка.
* * *
Москва. Бутырская тюрьма. Административное здание
Тимошин оторвался от бумаг и поднял взгляд на заключенного.
– Входите, Зурабишвили.
Приглашение прозвучало не слишком доброжелательно, и в другое время Резо непременно отреагировал бы должным образом, но сейчас он не замечал ничего. Ни презрения в голосе Тимошина, ни той откровенной неприязни, с которой начальник Бутырки смотрел на вошедшего. Мысли жигана крутились только вокруг того, что ему предстояло сделать...
…В интернате Резо прижился не сразу. Большинство ребят были славяне. И таких, как он, именовали просто чушками. Кроме него были два чеченца и один дагестанец. К ним относились так же.
Резо терпел долго, но, как известно, любому терпению приходит конец...
Они подвалили к нему вшестером. Темноволосый жилистый парнишка в сдвинутом на бок картузе был в их компании за лидера. Резо уже приходилось видеть его прежде. Парень появился три недели назад, но за это время успел заработать нешуточный авторитет среди сверстников. Да и ребята постарше относились к нему с уважением и даже с некоторой опаской.
– Деньги есть, чушка? – Резо получил от темноволосого болезненный тычок в грудь.
– Ну есть, а тебе-то что?
Парень расхохотался, и его товарищи тут же поддержали этот смех. На пальцах у одного из них появился самодельный кастет. Резо знал, что у этой братии имеется также и холодное оружие. Здесь с этим было строго, но ребятам удавалось прятать ножи.
– Да ты, оказывается, борзый, гамадрил, – все так же со смехом продолжил темноволосый. – Или просто не врубился еще? Если есть монета, гони ее сюда. Да поживее! Чего уставился?
Резо не стал дожидаться того, во что могло вылиться это словесное препирательство. Нервы у него сдали. И он ударил. Врезал со всего размаху темноволосому по лицу. Парень не удержался на ногах. Его дружки моментально рванулись вперед. Резо отступил и принял боевую стойку. Раз уж на то пошло, он был намерен биться до конца. Даже если этот конец грозил ему гибелью. У одного из нападающих сверкнул нож. Парень с кастетом замахнулся.
– Стойте! – прозвучал за их спинами властный окрик.
Ребята остановились. В просвете между их плеч Резо видел, как темноволосый с трудом поднялся на ноги. Нижняя губа у него была рассечена, но парень даже не пытался смахнуть кровь. Он улыбнулся и характерно прищелкнул языком.
– А ты – молодец, – толпа перед лидером расступилась, и темноволосый вплотную приблизился к Резо. – Не побоялся меня ударить, несмотря на всю мою кодлу. Они же разорвали бы тебя. На что ты рассчитывал, парень?
– Я собирался драться, – грузин пожал плечами.
– Отважно.
– Сейчас посмотрим, как он подерется.
Парнишка с кастетом вновь навис над Резо, но темноволосый спокойно отстранил его рукой.
– Не надо. То, что он сделал, заслуживает уважения, а не наказания. Это человек, парни! – он еще раз ощупал тщедушную фигуру Резо пристальным взглядом, а затем протянул противнику раскрытую ладонь. – Сергей. Сергей Бармаш.
– Резо Зурабишвили.
Грузин ответил на рукопожатие. Ладонь Сергея оказалась такой же жилистой и крепкой, как он сам...
Они подружились. Подружились так крепко, что после того случая ни разу не разлучались в течение двадцати с лишним лет...
И вот теперь Резо должен был предать человека, которого считал своим кровным братом...
– Садитесь, Зурабишвили, – предложил Тимошин, указывая на стул по центру своего кабинета.
Резо остался стоять. В нем все еще боролись два противоречивых чувства. Но подсознательно жиган уже знал, какое из них одержит вверх. Знал и ничего не мог поделать.
– Я разговаривал с Гроссовским, – медленно произнес он, поднимая глаза на Тимошина. – Полагаю, тебе известно, о чем идет речь.
– Ты мне не тычь, кусок дерьма!
Хозяин кабинета поднялся из-за стола. Его пустой рукав плетью свисал вдоль тела. Брови сурово сошлись над переносицей. Но Резо и на это не обратил ни малейшего внимания.
– Андрей Калюжный, мальчик, которым интересовался Гроссовский, – мой сын.