Тимьян и клевер - Софья Ролдугина

Уж что-что, а отличать приказы от вежливых предложений Киллиан умел – спасибо компаньону. А потому сопротивляться не стал. Проводник его шёл молча, вопреки ожиданиям, и не пытался даже ради приличия завести светскую беседу.

Это наводило на тревожные мысли.

«Либо я ему не нравлюсь, потому что похож на шарлатана, – раздумывал Киллиан. – Неприятно, однако вполне ожидаемо. Не в первый раз такое происходит… Либо он очень не хочет, чтобы я перебросился словечком-другим со слугами. А значит, надо сделать в точности наоборот».

Уже за воротами Оскар наконец-то отпустил его, оставив – разумеется, случайно – пару синяков на память. Прощаясь, он поинтересовался, когда-де «мистера Флаэрти» ждать назавтра, и затем скрылся во внутреннем дворе, направляясь явно не к той двери, через которую вывел гостя.

Хотя на слежку ничто даже и не намекало, сперва Киллиан всё равно направился в противоположную сторону от обычного своего маршрута, а затем резко свернул с дороги, перемахнул через невысокую ограду и пробежал сквозь полузаросший сад. С другой стороны ограда оказалась повыше, зато и квартал – победнее, с более плотно примыкающими друг к другу домами. Затеряться там и сбить с толку погоню сумел бы и ребёнок.

Попетляв немного, Киллиан вернулся опять к владениям Далтонов и принялся наблюдать издали. Через мучительных полтора часа, когда терпение почти иссякло, он наконец дождался: из калитки вышла молодая, очень усталая женщина лет тридцати в коричневом платье служанки и с огромной корзиной, постояла немного на месте, глазея на туман над городом, зевнула в плечо, а затем поплелась вниз по улице в сторону рынка.

Время было довольно позднее для торговли – половина второго, и многие прилавки пустовали. Те продавцы, что ещё оставались на местах, явно собирались уже сворачиваться. Зато скупые хозяйки могли ухватить пучок зелени подешевле, фунт-другой овощей, которые назавтра станут уже вялыми, или слегка заветренную рыбу. Служанке Далтонов, судя по кислому выражению лица, вряд ли нравилось подобное скряжничество. Но корзину она наполняла сноровисто, да и продавцов знала. Многие приветливо здоровались с нею или шутили – знать, привыкли видеть её в такое время.

Дождавшись, пока служанка закончит делать покупки и побредёт обратно к дому, Киллиан свернул на боковой проулок – и выскочил аккурат перед нею.

Разумеется, чуть не сбил её с ног.

Разумеется, заставил выронить корзину.

Разумеется, рассыпался в извинениях и, словно бы припомнив, что бедная женщина работает на Далтонов, представился, рассказал об утреннем своём визите и предложил помощь.

Чужаку служанка – её звали Мэгги – возможно, и отказала бы, но обаятельному «доктору», нанятому мистером Далтоном, возразить не смогла.

К особняку возвращались медленно, не торопясь. Сливочно-густой туман, в котором вязли звуки шагов, располагал к откровенности. Киллиан успел рассказать, что родом он из глубинки, а отец его владеет небольшим кусочком земли – не уточняя, впрочем, размер этого «кусочка», а также количество наёмных работников, размер годового дохода и прочие незначительные подробности. Служанка вскоре почувствовала себя свободнее, и беседа потекла живее.

Заговорили и о болезни Уильяма.

– А что, неужели и ты думаешь, что это сглаз? – словно бы между прочим поинтересовался Киллиан. – Уж скорее, на болезнь похоже. Матушка Уильяма, случаем, не оттого же умерла? – добавил он осторожно, вовсе не уверенный в своём предположении.

Но оказался прав.

– Ох… Оттого, да не оттого, – вздохнула Мэгги. Лицо её, круглое и ноздреватое, как блин, потемнело. – Я старую хозяйку застала, когда ещё девчушкой к ней в услужение пришла, а после она меня в мужнин дом с собою взяла. Славная она была, вот ей-ей, славная. И сынок в неё пошёл, только больно капризным вырос. Вроде как схватит чужое по жадности, а потом увидит, что человек горюет – и давай сам в рёв… Но это по детству-то, а сейчас лицо держит, чисто господин.

– Понимаю, понимаю, – закивал Киллиан. – А матушку как звали?

– Франческой, – улыбнулась Мэгги. – Чудное имя, не нашенское. Она и сынишку Герхардом хотела назвать, уж помню, милорд с ней спорил…

– Они часто ругались?

Вопрос был рискованный, личный, однако служанка приняла его за простое любопытство молодого «доктора».

– Да не сказать. Вот разве что когда мисс Келли появилась… – тут Мэгги испуганно осеклась, оглядываясь по сторонам, а потом затараторила шёпотом: – Ты уж не говори никому, что я это помянула, милорд страсть как болтушек не любит …

– Не скажу никому, что я, враг себе? Мне же самому и достанется, – успокоил её Киллиан. В груди у него потеплело от азарта и стало немного щекотно. – А мисс Келли – это кто?

Некоторое время Мэгги колебалась. Видно было, что в душе её желание пожаловаться всласть борется со страхом наказания. Но, видно, загадочная «мисс Келли» так допекла бедняжку одним фактом своего существования, что первое победило.

– Да нынешняя хозяйка, – сердитым шёпотом сообщила Мэгги. Веко у неё дёрнулось. – Как она к нам зачастила, так моя госпожа и стала чахнуть.

«А вот это уже интересно», – подумал Киллиан и принялся аккуратно расспрашивать служанку. Отвечала та не слишком охотно, со множеством недомолвок, но картина сложилась ясная.

И пренеприятная.

Ещё при жизни первой супруги Далтон стал приводить в дом любовницу – якобы дальнюю родственницу, сиротку и вообще девицу «порядочности столь же редкой, что и красоты». Франческа заподозрила неладное и учинила ему допрос, который вылился в колоссальную ссору. Мистер Далтон очень не любил, когда ему читали морали, а потому ответил жёстко – и жестоко. После этого мисс Келли фактически поселилась в особняке, а Франческа почти перестала выходить из своих покоев и вскоре заболела, а затем и умерла. Далтон прогоревал недолго и через год женился на любовнице. Уильям был слишком мал и потому зла на мачеху не затаил. А вот старший его кузен, Оскар, по словам Мэгги, так её и не простил.

– Госпожа Франческа-то, почитай, ему вместо матери приходилась. Читала вслух сама, на пианине играть научила, – вздохнула служанка. – Он-то вроде бы и дуться на мисс Келли не стал, уважительный такой был, ну чисто ангел. Только, бывало, глянет этак недобро… Но вот позапрошлый год, когда слух пошёл, что, мол, госпожа на сносях наконец, а потом все узнали, что она это выдумала, мистер Линч улыбнулся этак жутенько и сказал: «Поделом ей». Прям при всех! Милорд на него так посмотрел – я уж думала, убьёт или сошлёт, ан обошлось.

Тем временем показался особняк Далтонов; прогулка подошла к концу. В конце улицы из тумана выступили знакомые игольчатые очертания ворот. За ними смутно виднелся человеческий силуэт, возможно, садовник или дворецкий, но рисковать Киллиан не стал и распрощался с Мэгги. Интуиция подсказывала ему, что Оскар Линч вряд ли одобрит задушевные разговоры с прислугой.

На ближайших улицах царила ватная тишина. Ни экипажей, ни случайных прохожих… Кэбы тоже, как нарочно, объезжали этот квартал стороной. Лишь через полчаса, когда узкая улица несмело ткнулась под бок широкому ленивому проспекту, мимо прогрохотал омнибус. Правда, ехал он совсем не в ту сторону, в какую нужно было.