Жилище в пустыне (сборник) - Томас Майн Рид

Некогда, во времена инков, туземцы употребляли в пищу мясо лам в большом количестве, теперь же, хотя его и едят еще, ему, однако, предпочитают баранину, которая питательнее и вкуснее.

Гуанако крупнее ламы и долгое время считался дикой или одичавшей ламой, хотя между первым и второй есть существенная разница. Однако и то и другое совсем неверно, так как гуанако представляет самостоятельную разновидность семейства овцеверблюдов. Он водится на высоких горах и может быть приручен, после чего им пользуются в качестве вьючного животного, однако на это нужно положить немало труда и забот. Внешним видом своим он похож на ламу, но шерсть у него красновато-бурая, а на животе грязно-белая. Губы у него белесые, а морда темно-серая. Шерсть его короче, чем у ламы, и одинаковой длины на всем теле. Гуанако живет небольшими стадами в шесть-семь голов, очень пуглив и при малейшей попытке приблизиться к нему убегает, прячась в совершенно недоступные места.

Пако, или альпака, из всех видов этого семейства ближе к барану. Его густая шерсть длиною от двенадцати до тринадцати сантиметров тонка и шелковиста. Из нее выделывают прекрасные ткани, и потому она является важным предметом торговли. Альпака обычно бывает белая или черная, встречаются, впрочем, также пятнистые и в крапинах. Этим домашним животным никогда не пользуются для перевозки тяжестей; его разводят большими стадами исключительно для стрижки, как и баранов, на которых он похож своим упрямством и глупостью. Если альпака отбился от стада, нет никакой возможности заставить его идти той дорогой, какую выбрал пастух. Это животное скорее свалится под ударами, чем тронется с места.

Из всех четырех пород животных, которые наши путешественники увидели в пуне, вигонь, бесспорно, самая изящная и красивая. Сложением она похожа на антилопу66, но шерсть ее имеет особый оттенок, который перуанцы так и называют «цветом вигони». Это оранжевый цвет, приближающийся к окраске трехцветных кошек; но шерсть вигони оранжевая только на спине, на груди же и на животе она белая. Мясо вигони удивительно вкусно, а шерсть еще тоньше, чем у альпаки, и ценится вчетверо дороже. Из нее вырабатывают шляпы и ткани, которые носили сами инки в период своего могущества.

Вигонь водится на возвышенных местах, но редко отваживается подниматься на крутые скалы, куда легко взбирается гуанако; ее копыто предназначено скорее для того, чтобы ступать по равнинам, густо поросшим травами, чем карабкаться по отвесным обнаженным склонам высоких гор. Вигонь водится стадами в восемнадцать-двадцать голов. Обычно все это самки под предводительством вожака-самца, который стоит на страже, пока они пасутся, и охраняет их с величайшим вниманием. При малейшем признаке какой бы то ни было опасности он издает резкий крик и бьет копытом о землю, предупреждая своих подруг. Все немедленно собираются вокруг него, вытянув шеи в направлении, откуда грозит опасность, и обращаются в бегство, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, между тем как самец остается в арьергарде и задерживается время от времени, чтобы прикрыть бегство стада.

В Андах существует несколько промежуточных пород, являющихся переходом от одной из этих разновидностей к другой; неоднократно их принимали за отдельные виды, но, разумеется, это неверно.

Благодаря своему превосходному мясу и дорогой шерсти вигонь является желанной добычей для индейцев, которые систематически охотятся за ней. Способ, чаще всего применяемый для ловли этих животных, называется «чеку» и требует большого числа охотников. Обычно с этой целью собирается все население деревни, так как охота на вигонь не столько предмет развлечения, сколько источник довольно значительной прибыли; даже женщины участвуют в чеку; и для них находится достаточно дела: ведь охота длится целую неделю, а то и дольше, и им приходится готовить еду.

Взяв с собой длинные веревки, большое количество всяких тряпок и колья свыше метра длиною, охотники от пятидесяти до ста человек направляются в места, где водятся стада вигоней. Очутившись у цели, они вбивают колья в землю на расстоянии от четырех до пяти метров один от другого и таким образом устраивают ограду в виде круга, с поперечником в полтора километра с лишним. Между кольями, на высоте от шестидесяти до восьмидесяти сантиметров над землей, натягивают канат, к которому подвешивают разноцветные лоскутья, развевающиеся от ветра во все стороны; круг этот в одном месте прерывается, образуя вход, имеющий около двухсот метров в ширину.

Индейцы, большинство которых сидит верхом, объезжают равнину и загоняют стада вигоней, стараясь направить их внутрь ограды; затем, спешившись и пользуясь в качестве оружия болами, а иногда просто хватая вигоней за задние ноги, охотники ловят глупых животных, останавливающихся перед мнимой преградой, которую они не решаются преодолеть. Иначе обстоит дело с гуанако, отлично понимающими, что протянутая веревка не в состоянии удержать их, и спокойно перепрыгивающими через нее; мало того, когда гуанако оказывается загнанным в ограду вместе с вигонями, он не только сам спасается бегством, но заражает своим примером и вигоней, так что охотники возвращаются к месту стоянки с пустыми руками.

Охота длится несколько дней, и веревки, лоскутья и колья кочуют с места на место, пока все вигони не будут переловлены до единой. После этого индейцы делят добычу и возвращаются домой. Впрочем, львиная доля добычи достается церкви: все шкуры вигоней, стоящие пять франков каждая, идут в пользу местного священника; и эта десятина представляет немалый доход, так как охотники нередко пригоняют от четырехсот до пятисот животных.

Существует и другой способ ловли вигоней. Искусный охотник может поймать животное один, и в таких случаях не должен платить священнику эту тяжелую подать. Наш вакеро, подзадоренный близостью стада, продолжавшего привлекать внимание гостей, не желал упустить случая похвастаться перед ними своей ловкостью и проворством и вместе с тем получить некоторый доход.

Он исчез на несколько минут и вскоре вернулся, облеченный в шкуру ламы, причем сделал это так хорошо, что вигони непременно должны были ошибиться.

Голова и шея ламы были туго набиты изнутри, так что держались сами; голова же вакеро была целиком спрятана в шкуре животного, причем глаза приходились на высоте груди мнимой ламы. Преобразившись таким образом, индеец захватил свое любимое оружие – болы. Мы уже упоминали об этом оружии, говоря о столкновении с разъяренным быком. Оно состоит из трех свинцовых или каменных ядер, из которых одно легче остальных. Каждое ядро прикреплено к толстому ремню, а иногда к веревке, сплетенной из жил вигони; три другие конца связаны вместе. Охотник берет в руку меньшее из трех ядер и вертит остальные два над своей головою до тех пор, пока они не приобретут нужную скорость; тогда он прицеливается и спускает болы, которые, описывая в воздухе быстрые круги, обвиваются со страшной силой вокруг первого предмета, попадающегося им навстречу. Как бы ни было сильно животное, но, если ноги его оказываются в одно мгновение спутанными такой веревкой, оно неминуемо падает на землю. Однако нужно обладать большой ловкостью и немалым опытом, чтобы болы попали в намеченную цель, и неловкий новичок легко может расшибить себе голову, вместо того чтобы свалить с ног животное.