Мелодия встреч и разлук - Лариса Райт

Целую тебя. Я.

— Госпожа Щеглова? — Молодой, дерзкий голос старается задавить напором с первых же секунд разговора. Алину вызывающие нотки только раздражают. Она не собирается подчиняться настроению собеседника. Тем более что телефонная трубка едва держится у нее между ухом и плечом, а руки, глаза и мысли заняты установкой штатива. «Выше? Ниже? Левее? Правее? Где центровка? Так, уже лучше». Алина склоняется над шарнирами панорамной головки, окончательно забывая откликнуться. Голос в телефоне тут же теряет уверенность:

— Госпожа Щеглова? — спрашивает уже растерянно и даже слегка заискивающе.

— Да-да, — не менее растерянно и абсолютно отрешенно. «Где же, черт подери, эта нодальная точка[19]?!»

— Мы бы хотели узнать подробности семейного скандала…

— Кажется, все хотят об этом узнать. — «Так, все в порядке. Есть поворот на девяносто градусов, головка ходит свободно, Бигфуты[20]надеты».

— Чудненько! Вы совершенно правильно оцениваете ситуацию.

— А вы, наверное, нет. — «Так, что еще мы можем придумать, чтобы избежать шевеленки?» — Алина оглядывается вокруг, подбирает камень средней величины, кладет его в пакет.

— Что вы? Как вы могли подумать? Наш журнал никогда не обижает тех, кто способствует росту продаж. Конечно, цену надо обсуждать, утверждать, согласовывать. Но, я уверен, мы сможем договориться.

— Не думаю. — Алина подвешивает пакет с камнем на крюк штатива. Теперь можно не беспокоиться: тренога надежно закреплена и ни за что не шелохнется.

— Назовите ваши условия.

— Условия? Никаких условий и никаких подробностей.

— Но, Алина Михайловна… — свои доводы горе-журналисту придется излагать в пустоту — Алина выключила телефон. Этому труженику пера еще повезло: она потратила на него целых пять минут. Обычно все заканчивается на первой же секунде:

— Госпожа Щеглова? Журнал… Не могли бы вы…

— Не могла бы!

— Алина Михайловна? Вас беспокоит газета… Хотелось бы услышать ваши комментарии…

— Без комментариев!

— Алина? Это издательский дом… Хотелось бы пригласить вас на фотосъемку. Нет-нет, не в качестве автора, в качестве модели. Да, действительно интересно. Да, сюжетная композиция. Да, много преображений. Да-да, мы готовы подстроиться под ваш график. Кстати, хотели уточнить: что вы скажете, если мы пригласим поучаствовать в съемках и вашу сестру?

— По-моему, это ваше право. Вы можете приглашать кого угодно, я не собираюсь налагать вето.

— Значит, слухи о вашей ссоре с Марией преувеличены?

— Да пошли вы!

— Беспокоит выставочная галерея. Мы хотели бы приобрести права на экспонирование ваших работ.

— Каких именно?

— Серия «Ощущения».

— Условия?

— С нашей стороны — приличная оплата, с вашей — сущие пустяки.

— Конкретнее.

— Если возможно, вставьте, пожалуйста, в серию портрет Марии Кравцовой и дайте название снимку.

— Если бы мне поступило соответствующее предложение, я могла бы обнажиться на страницах мужского журнала, но в залах художественного салона увольте.

— Вы не понимаете! Публика обожает подобные…

— Всего хорошего!

— Госпожа Щеглова, давайте опубликуем…

— Не опубликуем!

— Алина, давайте напишем…

— Не напишем!

— Алина Михайловна, прокомментируйте, пожалуйста…

— Без комментариев! Без комментариев! Без комментариев!

Вся эта кутерьма, неуемный интерес и бесконечный ажиотаж прессы доводят Алину до исступления. Она не может отделаться от ощущения дежавю. Она уже проходила это однажды. Тогда, пятнадцать лет назад, Маша только начала выигрывать конкурсы, завоевывать призы и грамоты, о ней хотели спрашивать, писать, говорить, узнавать. Алину заваливали просьбами об интервью, на которые она неизменно отвечала отказом. Ее умудрялись находить даже в Америке, звонили корреспонденты иностранных изданий и искренне сожалели о том, что девушка не желает говорить о своей сестре. Сожалел, кстати, тогда об этом и первый муж Алины:

— Не понимаю, почему ты отказываешься? На этом можно заработать хорошие деньги. Многие люди делали себе имя только на том, что являлись чьими-то родственниками и…

— А я не желаю!

Это был единственный случай, когда ее деспотичный супруг не стал настаивать на своем. Сразу понял — это бесполезно. Своего не добьешься ни уговорами, ни угрозами, ни пряником, ни кнутом.

Тогда Алину довольно быстро оставили в покое. Информация в мире журналистики распространяется с чрезвычайной скоростью. Корреспонденты не поняли, но приняли ее позицию и больше не тратили своего драгоценного времени на бесполезные звонки. Она отчетливо помнила, почему эти внезапные вопросы Гальперина в Камеруне мгновенно вывели ее из себя. Алина была абсолютно не готова к подобной атаке, она не ожидала, что кого-то все еще могут интересовать ее рассказы о той, кто сама любезно раздает интервью и ничего не скрывает от прессы.

Теперь ситуация изменилась. Сейчас Алина — сама известная личность, но она мечтает о том, что ее имя перестанет мелькать каждый день в газетах. Она не боится, что о ней забудут, она хочет этого. В конце концов, тем, кому нравились ее работы, должно быть наплевать на то, комментирует ли она события своей личной жизни. А тех, кто интересуется исключительно интимными подробностями, не посетив ни одной выставки фотографа Щегловой, она развлекать не желает. Однако сейчас журналисты не хотят ни принимать, ни понимать этого. Они уверены: в мире, которым управляет рейтинг, все покупается и продается, а ради достижения цели хороши любые средства.

Давление на жалость:

— Редактор пообещал уволить меня, если вы не согласитесь на интервью. А у меня двое детей.

— Сочувствую. Но заботиться о благополучии ваших детей должны вы, а не я.

Подкуп и лесть:

— Всего несколько слов. Небольшие комментарии к публикации, и вы обладатель премии «Лучший фотограф года» от Министерства культуры. Мой близкий родственник может поспособствовать.

— Спасибо. Я не нуждаюсь в протекциях.

И даже откровенный шантаж:

— Мне кажется, если жаждущая откровений публика не может их получить, ее интерес следует подогревать чем-нибудь другим. Например, подробностями первого замужества известного широкой общественности фотографа. История о том, как Алина Щеглова превратилась в Лин Майлз, мечтая о красивой сказке, а потом вынуждена была скрываться от своего принца «в далекой, жаркой Африке», может показаться весьма и весьма занимательной.