Тень другой женщины - Наталия Антонова

Наполеонов появился в доме детектива через три дня и сразу попросил покормить его хоть чем-нибудь, заверяя, что у него все эти три дня во рту не было и маковой росинки. Никто ему, конечно, не поверил. Но накормить накормили. После фаршированной утки и пирога с курагой Наполеонов ожил и рассказал печальную историю Евы Золотницкой.

Юная Ева влюбилась в обаятельного Сафронкова до беспамятства. Ей и в голову не приходило, что она для него всего лишь девушка для избавления от скуки на время отсутствия невесты. Когда Данила сказал ей, что между ними всё кончено, она чуть не умерла от горя. А потом ещё и узнала, что беременна. У неё появилась надежда, что, узнав о ребёнке, Данила бросит невесту и вернётся к ней. Но, увы, чуда не случилось. Известие о ребёнке только разозлило парня. Он дал ей денег и велел избавиться от беременности.

Ева решилась на аборт не сразу, сначала она написала письмо его невесте, в котором рассказала, что она любит Данилу и беременна от него. Конверт она опустила в почтовый ящик девушки. Адрес Ева узнала, когда ходила за Данилой и его девушкой, отслеживая их встречи и терзаясь. Потом было второе письмо с угрозами. Но реакции невесты Ева так и не дождалась. Она тёрлась возле дома Данилы и узнала, когда у него будет свадьба, поехала в загс, чтобы увидеть их выходящими оттуда.

Несмотря ни на что Ева хотела сохранить ребёнка, но родители заставили её сделать аборт. Прошло два года, и Ева вышла замуж за парня, который ухаживал за ней больше года. Они оба хотели детей, но Еве никак не удавалось забеременеть. И, лишь обследовавшись, она узнала, что у неё не может быть больше детей. Муж сначала запил, а потом и вовсе ушёл от неё. Ева выучилась на массажистку и стала этим ремеслом зарабатывать себе на жизнь. Устроившись в «Шамаханскую царицу», Ева стала неплохо зарабатывать, но личная жизнь её так и не сложилась, по ночам она грызла подушку и выла волком от тоски.

И вот в салон пришла Софья Сафронкова. Холеная, самодовольная. Ева, несмотря на то, что видела невесту Данилы только издали, сразу узнала её и сочла появление Софьи в салоне знаком судьбы. Она решила отомстить сопернице. Но не знала как, пока её неожиданно не позвали к заведующей.

Ева ушла, оставив кабинет открытым, а когда вернулась, накинула на шею клиентки пояс и задушила её. Как она с ней справилась? Без особого труда. Софья лежала расслабленная после процедур. А Ева кряжистая, с сильными руками и душой, полной злобы. Но она ошиблась. Судьба посмеялась над ней. Ева и не подозревала, что это была вторая жена её возлюбленного. А потом было поздно…

– Вот какая грустная история, – закончил Наполеонов.

– Ты был прав.

– В чём? – удивился Наполеонов.

– Помнишь, в самом начале расследования ты сказал, что если бы Софья не пошла в этот салон, то осталась бы жива.

– Да, припоминаю. И знаешь, мне всё-таки жаль Сафронкова.

– Сафронкова? – удивилась Мирослава.

– Ну да, в сущности, несчастный мужик! Вторую жену он выбрал похожей на первую, потому что на подсознательном уровне любил Софию и хотел, чтобы рядом была именно она, а не какая-то там Софья.

– Ну знаешь, – развела руками Мирослава, – у меня слов нет!

– А теперь один как перст, – словно не слыша её, продолжил Шура.

– Не надо было по бабам бегать!

– Грубиянка ты! – обиделся Шура.

– Но вообще-то она права, – заметил Морис.

Шура хотел что-то ответить, но не успел.

– Послушайте, мальчики, – обратилась Мирослава к Морису и Шуре, – вы когда-нибудь слышали о такой поэтессе, как Мария Моравская?

– Моравская? – переспросил Наполеонов и, подумав полминуты, пожал плечами: – Что-то не припомню такую.

– А я натыкался на её стихи в интернете, – ответил Морис, – и там даже была её краткая биография.

– И как тебе её стихи?

– Даже не знаю…

– Не впечатлили?

– На мой взгляд, они слишком женские, – ответил Миндаугас.

– Ещё один шовинист завёлся в моём доме, – фыркнула Мирослава.

– Нет, но… – смутился Морис.

Шура довольно хмыкнул.

– А что там было в её биографии?

– Только то, что она родилась в Российской империи, в Варшаве, то есть современной Польше, потом её семья переехала в Одессу, а повзрослевшая Мария перебралась в Санкт-Петербург, где занялась не только поэзией, но и политикой, придерживаясь социалистических взглядов. После революции перебралась в США. Новая родина не слишком-то пришлась ей по вкусу, но она быстро выучила английский язык и адаптировалась до такой степени, что стала указывать американцам на ничтожно малое количество свобод в их стране. Что не помешало ей публиковать и издавать в США свою прозу. Там же она вышла замуж за американского автора детективов. Супруги жили в Нью-Йорке, потом на Майями. А потом Моравская оказалась в Чили, став женой почтальона.

– Кого? – удивилась Мирослава.

– Почтальона.

– Странно.

– Что странно?

– С писателя на почтальона…

– И она ещё обзывает нас шовинистами, – ехидно заметил Шура.

Мирослава наградила его испепеляющим взглядом.

– А что я, – сразу пошёл на попятную Шура, – я в том смысле, что, может быть, ей надоел прохладный по темпераменту североамериканец, и она поменяла его на пылкого южноамериканца. Разве такого не могло быть?

– Как одна из версий сойдёт, – усмехнулась Волгина.

– Вот! А я хотя и не Мария Моравская, но зато у меня есть песня в тему!

– В тему? – в один голос спросили Морис и Мирослава.

– Да!

– Тогда пой!

– Гитару!

Морис и Мирослава сходили за гитарой вдвоём и вручили её распиравшемуся от гордости Наполеонову.

Пробежав пальцами по струнам, Шура торжественно объявил:

– Премьера песни «Целлюлит!».

Морис и Мирослава изумлённо переглянулись.

А Шура запел:

⁂

После завершения исполнения новой песни раздались бурные овации и оглушительный хохот.