Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941-1944 - Армстронг Джон

Землянка была хорошо укреплена. Стены были изготовлены из шестидюймовых бревен и возвышались над землей всего сантиметров на тридцать. Землянка сверху была полностью засыпана землей, оставлены открытыми были лишь вход и окно. Два толстых бревна поддерживали крышу, засыпанную землей на полметра… Внутри размеры землянки составляли тринадцать метров в длину и примерно пять метров в ширину, глубиной она была около двух метров. Неподалеку от нее мы нашли поленницу дров, еще одну, использовавшуюся в качестве кухни, землянку и колодец. Следует заметить, что запасы продовольствия были небольшими».

Размеры лагеря могли быть различны. Но обычно бригады и другие крупные партизанские подразделения не создавали одного большого лагеря, а располагали каждый отряд, а в ряде случаев и каждую роту, в отдельном месте. Бригада могла быть рассредоточена на площади от десяти до двадцати квадратных километров. Группа бригад иногда располагалась на площади в несколько сотен квадратных километров. В местах крупного скопления партизан оборудовались пулеметные и минометные гнезда, строились земляные укрепления и устраивались завалы на дорогах.

В заключение следует отметить, что жилищные условия лагеря вряд ли можно назвать терпимыми. Весной и осенью, если землянки и не оказывались затопленными водой, все равно в них всегда было сыро и грязно. Зимой их можно было отапливать, но при этом всегда существовал риск выдать их местоположение. В дневное время их никогда не отапливали, а ночами, пока лежал снег, огонь разводили лишь для приготовления пищи с тем, чтобы избежать копоти на снегу, которую можно было заметить с воздуха.

Леса и болота были лучшими союзниками партизан, поскольку давали возможность укрываться и отчасти обеспечивали защиту. Но вместе с тем существование в лесах и болотах требовало огромных усилий. Во время преследования, за два-три дня непрекращающегося марша, целый отряд мог оказаться на грани физического истощения. В партизанских дневниках часто встречаются записи, аналогичные приводимой ниже: «Мы идем через лебяшские болота. Находящиеся в округе деревни горят. Вдалеке слышен грохот канонады. Через каждые пятьсот – шестьсот метров мы вынуждены отдыхать. Мы садимся прямо в воду и, отдохнув минут десять, продолжаем путь. Все выбились из сил. Мы вязнем в болоте, иногда проваливаясь по пояс. Конца этому не видно; лес, похоже, удаляется от нас. Вот, наконец, поступил приказ отдыхать до рассвета. На марше становится жарко, но стоит остановиться всего на несколько минут, и тебя начинает трясти от холода. Все устраиваются на ночлег. Разводить костры запрещено; болото находится на равнине, а вокруг полно немцев. Мы лежим, прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть. Промокшая одежда не греет, и потому приходится часто просыпаться».

Автор этого дневника погиб 17 сентября 1942 года. С 7 по 17 сентября отряд блуждал в болотах, запасы продовольствия подошли к концу; отряд по радио запросил разрешения сменить район действий. Но к 17 сентября отряд, после того как ему пришлось разбиться на группы, часть которых заблудилась в почти непроходимых болотах, распался.

Климат создавал дополнительные трудности для и без того суровой партизанской жизни. Летом появлялись тучи комаров и мух. В июле 1943 года совершавшая вылазку против партизан немецкая группа докладывала: «После двух дней наши лошади уже выбились из сил, причиной тому тучи комаров, мешающие им пастись». Захваченные документы одного из действовавших в районе Брянска партизанских отрядов свидетельствуют, что летом 1942 года этот отряд, спасаясь от комаров, покинул свой лагерь в лесу и перебазировался в деревни, где немцы смогли его уничтожить. Зимой возникали другие трудности. После войны один из партизанских командиров писал: «Холод, между прочим, вовсе не союзник партизан. Возможно, он и вынуждал немцев воздерживаться от наступления, но мы страдали от него в значительно большей степени»[159]. Зимой леса становились не столь надежным убежищем, и шансы оказаться обнаруженными как с земли, так и с воздуха значительно возрастали.

В одном нехарактерном случае организованный на Украине в 1941 году отряд численностью 500 человек имел в своем составе семь врачей, по одному на каждую роту и двух при штабе. В конце того же года в донесении немецкой полевой жандармерии говорилось: «Неоднократно было установлено, что в крупных партизанских лагерях имеются врачи, обслуживающие партизан. В декабре 1941 года было получено сообщение о нахождении в деревне Татин Бор работающего под руководством русского врача партизанского госпиталя, который позднее был захвачен».

В расположенных севернее регионах в более поздний период, приблизительно к концу лета 1942 года, почти в каждой партизанской бригаде имелись по меньшей мере один врач и несколько медицинских сестер, часть которых прошла медицинскую подготовку. Тенденция к созданию крупных, базирующихся на одном месте партизанских отрядов способствовала организации сравнительно неплохого медицинского обслуживания. Часть врачей доставляли в отряды самолетами, но в силу их потенциальной пригодности для обслуживания как немцев, так и партизан как можно больше врачей стремились привлекать с оккупированной территории – в случае необходимости их могли насильно заставлять. В бригадах или группах бригад создавались своего рода постоянно действующие госпиталя. В январе 1944 года дезертировавший партизан из могилевского центра в Белоруссии сообщал: «Партизанские госпиталя находятся в том же лесу, где и их лагеря. [Речь идет о четырех находившихся там полках, каждый численностью от 1500 до 2000 человек.] Они [госпиталя] представляют собой хорошо оборудованные землянки с окнами. В Османском отряде имеется пять землянок-госпиталей и еще две землянки для инфекционных больных. В них работает большое количество подготовленного медицинского персонала. Руководит работой всех госпиталей присланный из Москвы врач».

Партизанские госпиталя часто упоминаются в немецких донесениях. Например, во время проведения операции против партизан к северу от Борисова (июнь 1943 года) войска СС захватили полностью оборудованный зубоврачебный кабинет. Как правило, госпиталя на оккупированной территории оказывали лишь неотложную помощь и в них лечили легко раненных и больных. В случае серьезных ранений партизан эвакуировали самолетами на советскую территорию. Работавшая в партизанском отряде женщина-врач, захваченная в плен в сентябре 1942 года, так описывала эту процедуру: «После недавнего [август 1942 года] немецкого наступления число раненых возросло до восьмидесяти, более половины из них имели тяжелые ранения. Всех тяжелораненых, кроме оставшихся пяти, успели по ночам эвакуировать самолетами до 8 сентября. За это время [с 31 августа по 8 сентября] шесть самолетов, всегда по три, каждую ночь совершали по три вылета с Валдая (в советском тылу) в Сусельницу и обратно. Это были небольшие самолеты, каждый за один раз мог забрать всего одного тяжелораненого. После 8 сентября близость немецких войск больше не позволяла продолжать воздушное сообщение».

В крупных партизанских центрах часто существовала возможность для посадки двухмоторных самолетов (С-47 и аналогичных им), с помощью которых можно было эвакуировать за один раз от пятнадцати до двадцати человек.