Другой день, другая ночь - Сара Райнер

А еще много острили и хрипло смеялись. Впрочем, Майклу все равно не хватало расслабляющего присутствия женщин.

Хорошенького понемножку, думает он, вылезая из ванны и обтираясь грубым синим полотенцем.

Затем надевает халат и, вернув ключ, идет к себе в комнату.

С каждой минутой настроение падает все ниже и ниже. Если повезет, завтра большую часть времени просижу тут, думает он. Уж лучше скучать в одиночестве, чем ввязываться в драку.

– Ой, вы поглядите! – восклицает Карен. – Как он изменился!

Лу отстегивает люльку от коляски и с трудом втискивается в переднюю.

– Посидим в гостиной. Так будет проще, – предлагает Карен.

– Конечно.

Лу идет за ней, ставит люльку с недельным малышом на пол, встает рядом на колени и наклоняется понюхать подгузник.

– Нужно переодеть?

– Вроде пока все в порядке.

– Какой лапочка!

Будто услышав ее слова, младенец слегка морщит лобик, и Карен продолжает ворковать над ним.

– Его зовут Фрэнки, – говорит Лу. – В память о моем папе.

– Замечательное имя.

– Он у нас очень шустрый. Да, малыш?

– Как ты только рискнула поехать с ним на автобусе? Большинство молодых мамаш вообще боятся выходить из дома.

– Ну, большинство молодых мамаш не живут в тесных мансардах, где даже кошке не развернуться. А где Молли и Люк?

– Мама повела их в парк. Такие непоседы… У мамы ангельское терпение. Наверное, скоро вернутся.

Лу достает из сумки погремушку в виде морской звезды и трясет ею перед Фрэнки.

– Как мама? – спрашивает она Карен.

– Сейчас придет, увидишь. Не так уж плохо, если учесть все обстоятельства, хотя меня беспокоит ее одиночество. Интересно будет услышать твое мнение.

– Ты ведь знаешь, у меня с матерями проблемы. – Лу строит гримасу. – Здесь я плохой советчик.

– Я думала, у вас наладились отношения.

– Да, грех жаловаться. По-моему, она обожает Фрэнки.

– Мама наслаждается общением с Молли и Люком. Как говорится, внуки – десерт жизни.

– С рождением детей мы почему-то становимся ближе со своими родителями, правда? Наверное, потому, что начинаем лучше их понимать.

Жаль, что отцу в последние годы здоровье не позволило побыть с моими детьми, думает Карен. Каким замечательным он был отцом: вырезал деревянные игрушки, всегда поддавался в шахматы и шашки, учил меня кататься на велосипеде – бежал рядом и подбадривал. Если бы не деменция, из него вышел бы превосходный дедушка.

– Что с тобой? – спрашивает Лу.

– Ничего. Просто думаю о папе.

– Я тоже в последнее время много думала о папе. – Лу сочувственно улыбается.

По крайней мере, мой отец видел Молли и Люка, напоминает себе Карен. Мне следует быть более признательной. Она вновь ловит себя на этом слове – «следует»… И вдруг спохватывается:

– Ох, хочу предупредить: сегодня может зайти одна моя подруга. У нее сейчас трудное время, поэтому я не могла ей отказать.

– Что за подруга?

– Ты ее не знаешь. – Карен берет погремушку и развлекает Фрэнки. – Мы познакомились в…

Внезапно до нее доходит, что она еще не рассказывала Лу о Мореленде. Глупо, конечно, особенно если учесть, что Лу – психолог. Но тогда придется объяснять, насколько мне было плохо, а это долгий разговор, рассуждает она и сочиняет наспех:

– Мы вместе ходили на курсы, она живет тут неподалеку.

– Не знала, что ты училась на курсах…

– Ну, да, училась… Так вот, она сейчас разводится с мужем… – Больше ничего рассказывать нельзя, иначе это будет некрасиво по отношению к Эбби. – Она сама объяснит. – Лучше вернуться к прежней теме. – Так мы говорили о маме. Пока ее нет, хочу тебя кое о чем спросить.

– Да?

– Я все думаю, не пригласить ли ее переехать к нам. Она все еще живет в той ужасной квартире в Горинге.

– Хм… Ты вообще-то знаешь, что со своей матерью я ни за что не смогла бы жить вместе. – От этой мысли Лу хмурит брови, а Фрэнки вдруг морщится и начинает кричать. – Пора кушать, – говорит Лу, беря его на руки.

– Ты будто всегда была мамой. – Карен улыбается. – Может, я его подержу? А ты пока устроишься на диване.

Лу следует совету, и Карен рада несколько секунд покачать ребенка. Ах, какая это прелесть – новорожденный малыш!

– Ты хорошо ладишь с мамой, – говорит Лу, пока Фрэнки сосет. – Но все-таки, что бы ты чувствовала, если бы она жила с вами?

– Обузу. – Слово слетает с языка, Карен не в силах его удержать. – Однако мама всегда так много делала для меня…

– Когда дети были маленькими, она жила за границей, – напоминает Лу.

– Да, но им приходилось часто принимать нас у себя. Мы проводили там чудесные выходные.

Хотя бы это время папа успел побыть вместе с нами, даже если память его уже спала, думает она.

– Готова поспорить, она получала от этого массу удовольствия. Ты ведь сама сказала, что она любит общаться с Молли и Люком.

Карен неловко критиковать маму.

– На нее столько всего навалилось, когда заболел отец. Много лет она справлялась практически в одиночку.

– Да, прости. Я не подумала. Конечно, ей было трудно. Говорю же, со мной о матерях лучше не говорить. Слишком много переношу из собственных взаимоотношений. Замечательно у меня получается быть беспристрастным психологом, правда?

Если бы Лу знала, сколько сеансов психотерапии я прошла за последние две недели, думает Карен.

– Не хочу ее расстраивать, особенно сейчас, – она только что потеряла папу… Не хочу быть жестокой, обижать ее…

Она замолкает. И опять я ставлю на первое место интересы других людей. Теперь, поняв эту свою черту, она видит ее проявление повсюду.

Их беседу прерывают шаги – кто-то подходит по дорожке к дому. Карен выглядывает в окно.

– Моя подруга.

Эбби тоже катит перед собой коляску. Очень странно видеть в ней мальчика возраста Люка. На голове у него гигантские наушники – такие были давным-давно у отца Карен. Ее внезапно охватывает тревога за Фрэнки: он такой маленький и беззащитный.

– Она с сыном. Я разрешила ей прийти с ним, но, по-моему, он трудноуправляемый. Ничего?

– Конечно, все нормально, – говорит Лу, пряча грудь в бюстгальтер.

Ничем ее не сбить с толку, восхищается Карен.

– Вернусь через секунду. – Она идет открывать дверь.

* * *