Моя семья: Горький и Берия - Сергей С. Пешков

малограмотность позволяет им не только не понимать необходимость повышения их продукции, но настраивает их против признания этой необходимости, – как это видно из речей Панферова, Ермилова, Фадеева, Ставского и двух, трех других.

Однако т. Жданов сообщил мне, что эти люди будут введены в состав Правления Союза как его члены. Таким образом, люди малограмотные будут руководить людьми значительно более грамотными, чем они. Само собою разумеется, что это не создаст в Правлении атмосферы, необходимой для дружной и единодушной работы… Это обстоятельство еще более отягчает и осложняет мое положение и еще более настойчиво принуждает меня просить вас т.т., освободить меня от обязанности Председателя Правления Союза литераторов.

Но и эта просьба была оставлена без внимания. А.М. стремился освободить писателей от диктатуры РАППа, а на деле в состав правления вошли все те же рапповские командиры. Сталин пошел лишь на некоторые уступки, и доклады на первом съезде были поручены Николаю Бухарину, Алексею Рыкову, Самуилу Маршаку, а рекомендованные А.М. кандидатуры вошли в правление. Но уступка эта была временной – Сталин четко проводил курс на усиление партийного руководства литературой, опираясь на Льва Мехлиса, директора Института красной профессуры Павла Юдина, Андрея Жданова, Александра Щербакова.

Съезд писателей показал, что Сталин добился задуманного, но он остался недоволен позицией Горького, и, несомненно, это отразилось на его положении. Он все еще нужен был Сталину как политический капитал, но его авторитет, его влияние существенно ограничивались.

Примером может служить незавершенная дискуссия с Федором Панферовым о языке. В «Правде» в марте 1934 года появилась статья, поддерживающая выступление А.М. против засорения русского языка, – имелся в виду роман Панферова «Бруски». Но 28 января 1935 года «Правда» напечатала «Открытое письмо» Панферова Горькому. Явно заручившись поддержкой главного редактора Мехлиса, автор обращается к Горькому:

Вот вы пишете в своей последней статье: «У нас развелись матерые литераторы солидного возраста… Они числятся коммунистами, пребывая “по уши в тине мещанского индивидуализма”». Это большое и серьезное обвинение вы бросаете коммунистам.

Кто же это такие – «матерые, солидные?» Вот они: Шолохов, Фадеев, Безыменский, Киршон, Афиногенов, Бела Иллеш, Гидаш, Бруно-Ясенский, Гладков, Бахметьев, Серафимович, Билль-Белоцерковский, Ставский, ну, пусть и Панферов, и ряд подобных имен. Если вы об этих коммунистах-писателях говорите, что они пребывают «по уши в тине мещанского индивидуализма», не хотят учиться, ничем не интересуются, кроме собственного пупа, то ведь этому никто не поверит. Наша общественность знает, что писатели-коммунисты никогда не пренебрегали политикой. Они – общественники и в любое время готовы сменить перо на винтовку, стать в ряды граждан нашего Союза, защищающих свою социалистическую Родину от врагов. У вас тут, очевидно, обмолвка. Ее надо поскорее снять или назвать имена «матерых, солидных» коммунистов-писателей, которых вы имеете в виду.

Однако для Горького это была отнюдь не обмолвка, а принципиальная позиция, направленная против старых рапповских методов руководства Союза писателей. «Коммунист по титулу и партбилету – не всегда коммунист по существу, – писал он. – Вы желаете, чтобы я назвал имена коммунистов-индивидуалистов. Это будет сделано, со временем, не беспокойтесь. Можно бы Вам и самому усмотреть, что среди них есть люди, которые добывают большие деньги плохой работой, люди, которые хотят “жить – как за границей живут” и люди, которые во что бы то ни стало желают сесть на первые места, не имея к тому никаких оснований, кроме желания». Письмо Горького в «Правду» не было опубликовано, ему отказали в праве ответить, явно давая понять, на чьей стороне симпатии власти.

Сталину удалось использовать авторитет Горького для организации литературного дела в СССР: многочисленные писательские группы, враждовавшие друг с другом, различные по своим идейным направлениям, объединили в союз, единый не только по своим литературным и политическим задачам, но и по творческому методу и под жестким партийным руководством.

Отношения со Сталиным еще более осложнились, возможно, из-за нежелания А.М. написать книгу о вожде. Сталинское окружение настоятельно советовало А.М. написать литературный портрет Сталина – ведь написал же он в свое время очерк о Ленине. Такая «очень своевременная книга» могла бы послужить мощной контрпропагандой писаниям высланного за границу Троцкого, который практически по всем вопросам и экономики и политики расходился со Сталиным, и помочь в борьбе с внутренней оппозицией.

Горький как мог уклонялся от такого задания, ссылался на нехватку материалов по биографии Сталина, тянул время. В начале декабря 1931 года через Марию Будберг А.М. узнал, что нью-йоркское издательство «Рэй Лонг энд Ричард Р. Смит» задумало перевести и издать серию советских книг о достижениях социализма за 15 лет. Мария Игнатьевна просила подумать, какие именно можно предложить издательству. Горький написал Сталину:

Дорогой Иосиф Виссарионович – беседуя со мною Вы, между прочим, подчеркнули необходимость усилить идеологическое влияние на интеллигенцию С.А.Ш.

Возможно начать эту работу: одно англо-американское издательство хотело бы выпустить на рынок книг 50, – о Союзе Советов; книги эти должны осветить все стороны нашей жизни: экономику, право, педагогику, этнографию, достижения науки, индустрии. Предлагается выпускать 12–15 томов в год, в это число входит и художественная литература: романы, повести, очерки, но основой издания должна служить «серьезная» литература…

Я просил бы Вас вызвать Крючкова и сообщить ему Ваше мнение по этому поводу. Вы проредактируете его, а Крючков пошлет мне. Нужно ковать железо, пока оно горячо.

Через три дня А.М. написал и Крючкову: «Мне кажется, что Вы могли бы поторопить выбор книг для англо-американцев и выбрать листов 10–12 очерков – наиболее удачных – о социалистическом соревновании. Возможно, что некоторые книги нужно будет заново проредактировать или даже “дописать”, некоторые же сократить».

Шли переговоры, обсуждался список книг, и вдруг возникло второе предложение – издать сборник «Россия сегодня». Предисловие к сборнику в виде очерка о Сталине должен был написать Горький, а Сталин поведал бы ему о своей партийной работе. Основное содержание книги – пути развития России от Первой мировой войны до настоящего времени.

А.М. 17 февраля 1932 года проинформировал об этом Сталина: «Личное Ваше участие в создании книги Р. Лонг считает обязательным и необходимым как основной и самый серьезный удар по американским мозгам – я нахожу, что он в этом совершенно прав: Ваше участие, действительно, необходимо. Окончательная редакция всех статей – тоже Ваша. Тему: “Положение среднего русского человека до революции” я могу взять на себя, но необходимо, чтоб мне прислали тезисы. Книга не должна быть более десяти листов. Тираж, видимо, предполагается массовый». Стоит обратить внимание, что в письме нет ни слова о предисловии в виде очерка о Сталине.

Наконец 4 марта издательство отправило А.М. контракт и чек на 2500 долларов и, не дожидаясь ответа, напечатало в «Нью-Йорк таймс» рекламное сообщение: «Сталин