Идеальная любовница - Бетина Крэн

— Зачем, если каждое мое слово ты подвергаешь .сомнению?

— Затем, что я хочу выслушать твои объяснения, — он наклонился вперед. — Меня забавляют твои… выдумки.

Габриэлла отшатнулась как от пощечины.

— Тебе придется поискать другое развлечение, — бросила она. — А я не намерена больше выслушивать оскорбления и обвинения во лжи и гнусных интригах.

— Твоя горячность — лучшее доказательство тому, что я прав, — довольно констатировал Питер, — ну, признайся, ты виделась с Гладстоном тогда в опере?

Она отвела глаза и коротко ответила:

— Да.

— И ты сказала ему, что я помогаю тебе искать мужа?

Да. А он мне сказал, что ты распутник и мне следует тебя остерегаться, — Габриэлла искоса посмотрела на него и добавила: — Мне следовало бы прислушаться к его совету.

— Так почему же ты не прислушалась? Потому что я богат и знатен, и тебе было жаль терять такого выгодного «кандидата»? — съязвил Питер.

— Нет, не поэтому.

Питер, теряя терпение, вскочил на ноги и заметался по комнате.

— Так почему же ты не послушала его, этого благодетеля и покровителя молоденьких девушек?

Что она могла на это ответить? Что на самом деле считает его великодушным и порядочным человеком и благодарна ему за сдержанность и уважение? Что она без ума от него? Да он просто засмеет ее и, разумеется, не поверит ни единому слову.

И все-таки Габриэлла решила сказать правду.

— Я не послушала Гладстона по той же причине, по которой не сказала тебе, что видела его. Он так непримирим и несправедлив к тебе, что я не смогла его разубедить, — она помолчала, потом продолжила: — Если вдуматься, вы с Гладстоном очень похожи, — гневный взгляд, который Питер метнул на нее, убедил Габриэллу в том, что она на верном пути. — Вы оба заблуждаетесь относительно друг Друга. Ты считаешь его лицемером, а он тебя пошлым развратником, и оба вы ошибаетесь. К несчастью, он упорно отказывается поверить в то, что ты честен и… можешь быть моим другом, можешь сочувствовать и помогать мне просто так, без задней мысли.

Габриэлла замолчала, испугавшись того, что открыла Питеру слишком много, и потянулась за бокалом. Сделав несколько больших глотков, она подняла глаза и обнаружила, что он стоит рядом и пристально смотрит на нее. Девушка резко поднялась и выставила вперед стул, как будто эта хрупкая преграда могла защитить ее от нее самой. Но, как бы там ни было, она твердо решила высказать все, что наболело у нее на душе.

— И ты, и премьер-министр судите всех и вся лишь по внешнему виду, но вещи не всегда таковы, какими кажутся. Мне думается ты, как никто другой, должен бы это знать. Разве человек, находящийся в здравом рассудке, поверит в то, что мы не были любовниками, хотя столько времени провели наедине? И, тем не менее, это правда. Мы лишь разговаривали да читали потешки.

Он одарил ее свирепым взглядом, но Габриэлла мужественно продолжала: — А кто, глядя на нас теперь, поверит в то, что еще совсем недавно мы были настоящими друзьями? А ведь мы были друзьями, голос девушки упал до сухого шепота. — И если ты считаешь, что я подстроила тебе ловушку, то, уверяю, это не так. Я никогда не предавала тебя и не предам, — она грустно улыбнулась. — Мне жаль, что муж из тебя получился не такой хороший, каким был друг.

Питер слушал ее и чувствовал, как тихий, мелодичный голос обволакивает его. Черт побери, девчонка умеет влезть в душу! Она так убедительна и так… привлекательна. Она назвала его другом и сказала это искренне. Она была его другом.

А теперь она его жена.

Питер вспомнил все, что между ними было: смех и секреты, которыми они делились, а еще… постоянное желание, которое приходилось сдерживать. Но сегодня-то ему ничего не мешает. Он имеет полное право, даже обязан сделать ее своей. Она будет принадлежать, утолив тело и восстановив разум, он сможет спокойно во всем разобраться.

Хриплым от волнения голосом он сказал:

— Ты тоже судишь по внешности, моя милая. И почему это ты решила, что я не понравлюсь тебе как муж? — Питер придвинулся ближе, и теперь их разделял только стул. — У меня масса достоинств, и ты еще не знаешь, на что я способен. А что касается высокомерия, то это всего лишь заслуженная уверенность и опыт, который хорошо мне сегодня послужит. Поверь, я смогу доставить тебе подлинное удовольствие, — он отшвырнул стул и обнял ее. — Попробуй меня как мужа, и, может быть, мне удастся тебя удивить.

Габриэлла безвольно опустила руки и прильнула к нему всем телом. Она хотела быть к нему ближе, так близко, как это только возможно. Она хотела учиться всему, чему он пожелает ее научить. Она Хотела… попробовать его как мужа.

Питер ощутил ищущие движения ее тела, подхватил Габриэллу на руки и отнес на кровать. В мгновение ока она оказалась на спине, а он склонился над ней, опираясь на руки. На губах его блуждала довольная улыбка.

— Должна предупредить вас, ваша светлость, что вы, пожалуй, будете разочарованы, — сияя глазами, пролепетала она. — Я не очень сведуща в подобных, м-м, делах.

Его улыбка стала еще шире. Он помнил эти слова.

— Не то чтобы моя мать не пыталась меня проинструктировать, — она застыла и чуть оттолкнула его. — Постой… я должна снять с себя одежду.

— Мы дойдем и до этого, но позже, — пробормотал Питер.

— Нет, нет, сейчас. Я должна раздеться, я обещала.

— Кому обещала? — озадаченно нахмурился он.

— Матери, — Габриэлла соскользнула на пол. — Она заставила меня пообещать, что сегодня ночью на мне не будет ничего кроме простыни и улыбки… для тебя.

— Ну, разумеется, мне следовало бы догадаться.

— А еще она сказала, что нынче ты получишь то, чего хочешь.

— Напомни, чтобы я поблагодарил эту милую женщину. Надеюсь, ее слова сбудутся.

Он наблюдал, как она дрожащими пальцами расстегивает пуговицы на платье и развязывает шнуровку на корсете, и находил эту картину восхитительной. Габриэллу смущал его взгляд, и чтобы скрыть это, она снова заговорила:

— Полагаю, Розалинда права. После стольких мучений ты, конечно, заслужил некоторую… компенсацию.

К платью и Корсажу присоединились нижняя юбка, и Габриэлла осталась в одной сорочке и чулках. Она закусила нижнюю губу и пробормотала:

— Вот теперь мне, действительно, нужна простыня.

Питер тут же отбросил одеяло и вытащил огромную простыню. После нескольких тщетных попыток ей удалось кое-как прикрыться, но простыня все время съезжала,

— Ты не мог бы придержать ее, пока я окончательно разденусь, — краснея, попросила она, а когда он рассмеялся, добавила: — Ну, я ведь только учусь.

— И довольно успешно, должен тебе заметить. Он поднял простыню, но повернул ее так, что тень девушки образовала на ней четкий контур. Питер видел, как она сняла сорочку, спустила трусики, и невольно залюбовался соблазнительными очертаниями ее тела. Потом Габриэлла стянула чулки один за другим, забрала у него простыню и обернула ее вокруг себя.