Тайные боги Земли - Александр Сухов

Сунув коробочку мне в руки, он направился к выходу с горделиво поднятой головой. Проходя мимо все еще находящейся в прострации Татьяны, он лихо щелкнул пальцами перед ее красивым носиком. Девушка часто-часто захлопала ресницами и недоуменно уставилась на странного визитера.

– Лобызаю ручки, прекрасное дитя, – галантно расшаркался перед ней Аполлинарий Митрофанович. – Засим позвольте оставить вас наедине, так сказать, с вашими подопечными, коих в данный момент у входа скопилось изрядное количество.

Он удалился, а в распахнутую настежь дверь начали входить люди, страждущие избавления от мук телесных, а также душевных.

Перед тем как направиться к своему рабочему креслу, я открыл подаренную коробочку, хотя уже вполне догадывался о том, что там обнаружу. Так и есть. В ней были оба моих ордена: «Красной Звезды» и «Боевого Красного Знамени», медаль «За отвагу», а также соответствующие документы на мое имя.

Невозможно описать словами охватившее меня волнение. Ни с того ни с сего безудержным потоком на меня вдруг нахлынули воспоминания о той далекой и неуютной для русского человека стране, где я заработал эти три металлических побрякушки, а взамен оставил свое здоровье. Как следствие, впервые с незапамятных времен своего далекого детства дал волю чувствам и, уткнувшись лицом в ладони, горько-горько разрыдался, не обращая внимания на заглядывающие в кабинет через приоткрытую дверь любопытствующие физиономии.

Ровный гул аэробуса, за бортом стандартные минус сорок, внутри салона тепло и уютно. Красивые стюардессы снуют взад-вперед, предлагают напитки, газеты и журналы, всегда готовы прийти на помощь. Основная масса пассажиров, нахлобучив на головы наушники, уткнулась носами в жидкокристаллические экраны своих мониторов. Кто-то коротает трехчасовой перелет до Неаполя, закрыв глаза и мерно посапывая.

Да, да, я лечу в солнечную Италию в легендарный город Неаполь. Можно сказать, сбылась моя детская мечта. Когда-то, будучи еще мальчишкой, я посмотрел чудесную комедию «Операция «Святой Януарий» и буквально влюбился в Неаполь вместе с его излишне эмоциональными придурковатыми жителями и комичными мафиози – реальными отцами города. Самым большим моим желанием было когда-нибудь побродить по завешенным сплошь растяжками сушащегося белья узким улочкам бедных кварталов, полюбоваться Везувием, искупаться в Тирренском море, попробовать самую настоящую в мире пиццу, родиной которой собственно и является Неаполь. Ради реализации этой своей юношеской мечты, какое-то время я разрывался между истфаком и мореходным училищем, но все повернулось так, что попал я в воздушно-десантное. Теперь сама Судьба преподносит мне такой подарок, о котором еще месяц назад я – нищий инвалид без определенного места жительства, не смел и помыслить.

Несложно догадаться, что в Италию я летел не совсем по своей воле, а скажем так: по велению сердца и заданию своего нового Братства.

Незабываемая встреча с господином Невструевым, оказавшая столь кардинальное влияние на мою жизнь, случилась три дня назад. Стоит ли рассказывать, что оставленный им небольшой прямоугольник ламинированного картона, лежавший в кармане моего пиджака, невыносимо жег мне бок и заставлял с нетерпением ждать окончания рабочего дня. Признаться, во время самой встречи я здорово растерялся и ругал себя за то, что не расспросил гостя о многих интересующих меня вещах. Впрочем, пораскинув мозгами, вскоре перестал терзать свою душу незаслуженными упреками. Что, в конце концов, такого мог бы поведать мой новый знакомый за весьма краткий срок нашего общения? Закончится рабочий день, я ему позвоню, мы встретимся, и вот тогда-то я уж точно не растеряюсь.

К семи вечера мне удалось все-таки освободиться, и я, едва сдерживая волнение, набрал заветный номер. А еще через полчаса стоял у парадного подъезда одинокого двухэтажного особняка, расположенного в одном из старинных московских переулков, неподалеку от Красной площади.

Мое появление не осталось незамеченным обитателями дома. Едва лишь я собрался протянуть руку к кнопке дверного звонка, дверь распахнулась. Передо мной стоял рослый широкоплечий детина лет двадцати-двадцати пяти, облаченный в лакейскую ливрею начала девятнадцатого века, на голове седой парик, как я понял, для вящего антуража.

– Андрей Николаевич Шатун? – поинтересовался слуга.

Глядя на этого двухметрового парня в напудренном парике, мне также захотелось выкинуть что-нибудь эдакое.

– Именно так-с, братец. Доложи-ка барину!

Моя шпилька без сомнения угодила в то место, для которого предназначалась. Молодой человек состроил кислую мину, из чего я сделал вывод, что не все хозяйские придумки по нраву обслуживающему персоналу. Ясен пень: кому понравится изо дня в день щеголять в неудобном платье устаревшего образца, при этом трясти буклями? Не служба, а прям машкерад времен Пушкина. Сейчас Арбенин выскочит из-за портьеры и заблажит на всю улицу красивым голосом артиста Николая Мордвинова:

Молчишь? О! месть тебя достойна…

Но это не поможет, ты умрешь…[20]

– Вас ждут, Андрей Николаевич, – юноша быстро пришел в себя, похоже, за время службы у привередливого хозяина попривык к вынужденной роли ряженого. – Прошу проследовать за мной.

Внутренняя обстановка жилища (а может быть, всего лишь офиса) моего нового знакомого полностью соответствовала стилю костюма провожатого. Антикварная мебель из ореха и драгоценного красного дерева. Цветастые гобелены, с любовью расшитые еще лет двести назад ловкими руками крепостных умелиц. В каждой комнате печь-голландка, покрытая оригинальными изразцами. На потолках тяжелые бронзовые люстры. Никакого новодела, всё натуральное, сработано в восемнадцатом-девятнадцатом веках.

Я хоть и не имел ни малейшего представления, сколько все это богатство может стоить в наше время, но здорово подозревал, что на вырученные от продажи деньги можно было бы не один «свечной заводик» построить.

Хозяин встретил меня с распростертыми объятиями и тут же предложил отужинать, чем Бог послал. Возражения категорически не принимались, и мы проследовали в просторную столовую, где нас уже поджидал накрытый стол.

Чтобы описать все многообразие блюд, нужно обладать как минимум чудесным талантом Гоголя. В какой-то момент я даже почувствовал себя на месте Чичикова в том эпизоде, где тот угодил в гости к хлебосольному Собакевичу. Впрочем, сравнение не совсем корректное, поскольку Аполлинарий Митрофанович без всякого нажима и какого-либо психологического давления умудрился «впихнуть в меня» столько разного рода шедевров русской кухни, что в былые времена такого количества еды мне хватило бы на пару-тройку дней сытой жизни.

После ужина проследовали в курительную комнату, где хозяин, вопреки национальной традиции, закурил не трубку, не сигарету, а безумно дорогущую Cohiba Lanceros[21]. От предложения выкурить сигару я отказался. Закурил любимый мной «Беломорканал». А вот от рюмочки хорошего бренди отвертеться даже и не пытался, более того, под вкусный дымок попросил добавки. Шучу – бутылка была полностью в моем распоряжении, и никого ни о чем просить не пришлось.