Император - Андрей Посняков

Послушники ничего определенного на этот вопрос не отвечали, говорили лишь, что отец настоятель уехал куда-то с братом Поджо Браччолини, чуть ли не в Рим… К Иоанну XXIII, что ли? Так этого папу мало кто признавал… тем более, Браччолини тайно поддерживал совершенно другого кандидата на пост понтифика. Может, потому и поехали? Именно к тому кардиналу… как его? Колонна. Да! Оддоне Колонна – именно так.

Так-то оно так, однако… Однако узнику вновь привиделся тот же сон – с пылающими кострами, и это, несомненно, было видение, дар, возвращенный юной колдуньей Мартой Носке! Выходило, что все шло к аутодафе. Быть сожженным вместе с Яном Гусом, конечно, весьма почетно, но Вожников на тот свет не особенно торопился – много еще оставалось самых неотложных дел.

А следовательно, нужно было немедленно действовать, что-то придумать, как-то выбраться… Впрочем, и раньше-то охрана мух не ловила, а уж теперь и подавно. Особенно при новом аббате, назначенном местным епископом буквально вчера! Эту новость принес послушник, не Конрад Минц, другой – молодой краснощекий парень, кстати – досужий сплетник, из тех, кого хлебом не корми, а дай поведать что-нибудь этакое – звали его, кажется, Макс… или Мартин… как-то так.

– Вот как? – удивился узник. – У вас теперь новый настоятель! А старый где?

Макс – или Мартин – в ужасе округлил глаза:

– Говорят… он еретик!

– Еретик?!

– Да! Продал душу дьяволу… вместе с тем итальянским монахом. Сейчас их повсюду ловят.

– Ну и дела-а-а, – покачал головой князь. – Так они сбежали?

– Сбежали, – охотно подтвердил послушник. – Скорее всего – в Аугсбург!

Вожников вскинул глаза:

– Почему именно туда?

– Так тамошний епископ и наш – враги. Горку какую-то не поделили, пастбища – вот и враждуют, давно уже.

На следующий день стало еще хуже – новый аббат не выказывал никакого желания общаться с князем, тем более – приглашать на обед. Мало того! По приказу отца настоятеля в узилище сменилась охрана, всех стражей, которых Егор уже успел неплохо узнать, заменили совершенно другими людьми, разговаривать с узниками им было запрещено под страхом строгой епитимьи.

И все же Вожников пытался поговорить, однако натыкался на полные ненависти взгляды… взгляды фанатиков. Это было плохо, очень плохо… тем более если еще учесть вещий сон… сны!

Всю лично проплаченную ВИП-узником роскошь – картины, шелковые обои, чернильный прибор и прочее – из камеры убрали, оставив лишь одну свечку, да и ту строго-настрого полагалось тушить с последним звоном колокола.

– А если я не буду тушить? – нагло осведомился Вожников у десятника – здоровенного верзилы с вытянутым, напрочь лишенным малейшего проблеска интеллекта лицом и пустыми глазами.

– Тогда вы будете закованы в цепи, господин Никто, – хмыкнув, отозвался тюремщик. – А свечку у вас и вовсе отберут.

Хлопнула обитая железом дверь, и тяжелый засов вошел в пазы с остервенением и лязгом. Узник улегся на кровати и, услыхав звон колокола, хотел было погасить свечу… Но вдруг передумал, улегся, уставившись в потолок, низкие мрачные своды которого словно бы давили душу. Те, прежние стражи все же были людьми – каждый со своими причудами и слабостями, эти же, новые – словно андроиды. Впрочем, их фанатизм вполне мог оказаться и показным, вызванным лишь тривиальным страхом – однако для того, чтобы хоть что-то выяснить, просто не оставалось времени, нужно было как можно скорее бежать… и князь уже знал – как… и куда.

Загвоздка была в другом – как прихватить с собой Гуса? Вроде профессор уже начинал поддаваться на уговоры князя, еще б две-три беседы, и… Увы! Все эти разговоры-прогулки приказом нового настоятеля оказались под полным запретом.

Что ж… Придется действовать нахрапом! Вот прямо сейчас – чего ждать-то? Глубокой осени? Когда подземная речка замерзнет?

Гулко звякнул колокол, и снаружи послышались шаги… замершие перед узилищем князя. Страж, как обычно, подслушивал да смотрел сквозь щель – спокоен ли узник, не горит ли свеча?

Ну, горит, горит… Входи же!

Лязгнул засов…

– Свеча! Вы должны были затушить ее со звоном колокола!

– Должен был? Разве?

Сев на кровати, Егор потянулся… и угостил стража апперкотом в нос. Снизу вверх, резко – бумм… Бедолага осел, поплыл квашнею, да так, что Вожников едва успел его подхватить, чтоб не загремел…

Быстро стянув с послушника рясу, князь набросил ее на себя и, накрепко связав стража простыней, покинул камеру. Где искать Гуса, Егор хорошо знал… как знал и то, что совершавшего вечерний обход тюремщика должны были хватиться где-то минут через двадцать. Время поджимало, и Вожников прибавил шагу, не обращая внимания на гулкое эхо под сводами потолка с тусклыми отблесками горящего в конце подвала факела.

Вот и нужная дверь… Засов. Тьма… и резкий запах сырости. В углу угадывалось узкое ложе. Склонившись, князь потряс профессора за плечо:

– Вставайте, магистр! Нас ждут великие дела!

– Что?! Кто здесь?

– Да я, господи…

– Вы?!

– У нас мало времени. Вставайте же, идем.

– Да куда же?

Молодой человек усмехнулся:

– Как куда? Готовить восстание! Или вы решили все же спокойненько отсидеться здесь? И пусть чехи всегда будут внизу, а не вверху, в хвосте, а не в начале?! Что ж, как хотите… я пошел.

– Постойте… Я с вами…

– Тогда быстрее, профессор!

– Ага… но куда мы идем?

– Ко мне…

– А что там?

Шипя и потрескивая, догорал факел. Громкий шепот уносился под своды.

– У меня прекрасная уборная…

– Что?!

– Тсс!!! Громко не говорите… Ага, пришли уже. Прошу!

– Что… прямо в уборную? Что мы там будем делать?

Князь негромко засмеялся, краем глаза посматривая на связанного стража.

– Я уже сделал все. Помогите мне вытащить этот камень… ага… Теперь прихватите свечу.

– Мы… полезем туда? – глядя в черный зев клоаки, содрогнулся Гус.

Егор хлопнул его по плечу:

– Конечно! Революция требует жертв, любезнейший магистр!

– Но… эта клоака…

– Это не клоака! Это наш пусть к свободе. Прочь сомнения! Идемте, друг мой! Чехия ждет вас, чтобы обрести все!

То ли слова о родине, то ли общая ситуация все же подвигли профессора на сей дурно пахнущий – в буквальном смысле слова – подвиг. Оказавшись внизу, беглецы быстро пошли по колено в зловонной жиже, впереди, с горящей свечой в руке, шагал Вожников, фальшиво насвистывая песню из репертуара «Агаты Кристи»:

– Облака в небо спрятались…