Штурмовик. Крылья войны - Алексей Цаплин

Ха! Поймал я комэска. Вон он как долго затягивается, но виду не показывает, что я его раскусил.

– Меня Храмов не отдал, сказал, что и так эскадрилью тяну. Это он тебя «под танк кинул».

– А ты и рад стараться, а еще боевой товарищ называется! Собрат по оружию!

Ковалев вообще-то тоже любит посмеяться и пошутить, но сегодня не тот случай. Подкол он не принял. Делает вид, что не накурился. Стоит, копается в пачке «Беломора» – снова папиросу выбирает и вытягивает. Уже целую минуту. Один «ствол» из пяти. На меня не смотрит – вроде как теперь очень занят процессом деформации мундштука и зажигания спичек. А они и вправду что-то плохо загораются. Во, затянулся наконец.

Андрей повернулся и оглядел мою бравую личность с «пузырями» на коленках внимательно и пристрастно.

– Потому тебя и буду рекомендовать. Чтобы не я, а ты пошел по партийной линии. Это хорошая линия. Ведет далеко и в правильном направлении.

– А сам чего отказываешься от такой заманчивой перспективы.

– У меня пока еще не все счета на фронте оплачены. И вообще, это что еще за препирательства со старшим по званию. Сказано – будешь комсоргом, значит будешь! А чтобы ты не очень ерепенился, скажу по секрету, что надумал заявление в партию писать. Если заявление утвердят и, как обещали, кандидатский стаж засчитают от времени начала боевых действий, то через месяц опять придется искать нового комсорга.

Вот вам – пожалуйста – наглядное применение административного ресурса.

В принципе все и так понятно, но надо расставить все точечки над «е».

– Андрей, ты меня что, убрать с фронта хочешь?

Вот ведь баран упертый. Непрошибаемо. Это вам не какой-нибудь юрист-адвокат с юлением и компромиссами. Ковалев – настоящий штурмовик. На цель идет не сворачивая, и разговор таким же образом ведет.

– Да, хочу. И если получится, то будешь затем в штабе дивизии вести работу по комсомольской, а потом и по партийной линии.

Здра-а-асьте! Как обухом по башке…

– Что за дела?! С ума сошел? Я тебе чем не угодил?

Затянулся, выдохнул в сторону дымное облачко. Полюбовался на него, затем мне в глаза посмотрел.

– Вот именно, что угодил. А в штабе угодишь еще больше. Ты башковитый, много чего знаешь и язык правильно подвешен. Тебя доучить – будешь хорошим начальником на каком-нибудь заводе или стройке, а может, в науку пойдешь. Даже если учителем в школе станешь, то много пользы потом людям принесешь. Заметил, что молодежь хвостиком ходит только за тобой? И вообще, ты уже свое и так получил, так что дай другим повоевать. А здесь тебя могут «смахнуть» – и все.

– Всех могут сбить. И тебя тоже.

– Могут. И меня могут. Месяц еще не прошел, а у нас из двадцати четырех ребят, которые были в учебной эскадрилье, осталось восемнадцать. А ведь еще нормальных боев не было. Сам понимаешь – здесь сейчас прогулка по сравнению с тем, что может быть. Хочешь знать, что будет дальше?

О как! Ну-ка, комэск, удиви меня! Ты-то откуда мог получить эту информацию?

– Большие сражения будут этим летом. Сейчас идут затравка и перегруппировка. Так сказать, разведка боем. Долбанут не по центру, они под Москвой уже по зубам получили. Наверное, основной удар будет на Южном фронте. Скорее всего, наш полк тоже туда и перебросят. Мы с тобой уже видели, как «стачиваются» эскадрильи и отряды. Будет то же самое.

Что, рассказать ему про Сталинград и Харьков? Про Харьков и так скоро узнаем – вроде как сейчас все произойдет. Про Сталинград и про Кавказ? Рассказать, что скоро падет Севастополь? Не поверит же. И потом, что это может изменить?

– Ясно, командир. Будет тебе комсорг. Не переживай. Только я стану летающим комсоргом. Мне тоже есть за что посчитаться. А сейчас пошли к ребятам, дело уже к отбою близко.

Как сделать кирасу? Все просто – берем стальной лист и идем на завод или в ближайшую мехмастерскую. Можно принести чертежи или эскизы. Поговорить с мужиками, потом постоять у них за спиной и потыкать пальчиком: «Вот тут – хорошо, а здесь надо по-другому…» А нам что делать, если нет ни стали, ни завода, ни инструментов?

Тоже мне вопрос – на производстве у нас всегда ничего нет, кроме телефона, из которого несутся вопли начальства: «Почему еще не выполнили? До каких пор… Да я вас!!!»

На кирасу использовали бронепластины с машин, которые не подлежали ремонту. Наши технари под руководством зампотеха в свободное время брали что-нибудь ездящее (ЗИС или полуторку) и проводили рейды по окрестностям – искали упавшие самолеты и другую разбитую технику. «Обдирали» как могли. Как нашу, так и фрицевскую. Отечественная сталь АБ была лучше – тоньше и пулю качественнее держала. Вот и привезли несколько плит. Вся беда в том, что они или вообще не имели кривизны, либо радиус кривизны был слишком маленьким. Попробовали киянками придать нужную форму – извели несколько единиц инструмента и успокоились. Стали стучать молотками – одна плита лопнула, – вот что ты будешь делать! С грехом пополам удалось соорудить нечто вроде яйца из двух частей. На заклепках сделали шлейки под ремни – соединить половинки. При необходимости надо было только нажать на замок (сняли со списанных привязных ремней), и цыпленок «вылуплялся». Иначе стрелок не смог бы покинуть свою точку аварийно. А если бы все-таки выпрыгнул, то его вес с кирасой мог негативно повлиять на скорость спуска, доведя ее до неприемлемого значения.

Несколько армейских касок, которые нам хотели презентовать, ребята внимательно осмотрели, покрутили и забраковали. Не то. Затылок и шея открытые, забрало нигде не закрепишь, сталь каски пробивалась бронебойной пулей ШКАСа. В итоге шлем склепали из оголовника бронеспинки и трех пластинок, которым придали более-менее цилиндрическую поверхность. Забрало сделали из плекса разбитого остекления. {«Плекс» – сленговое наименование многослойного органического стекла с вклеенными пленками. Служило для остекления кабин авиационной техники. Защищало летный персонал от пуль и осколков. Более мощный боеприпас такую прозрачную броню все-таки пробивал.}

Буду хвастать – тут была моя творческая мысль. Сначала здоровый котелок наполнили песком и в него поставили котелок поменьше – с маслом. К счастью, ребята следили за костерком и нагретое масло не вспыхнуло. В масле нагревалась пластинка из плекса. Когда она размягчилась, то ей «по месту» придали требуемую кривизну. Вот только она от таких операций пожелтела и помутнела. Пришлось потом ее полировать суконкой и зубным порошком. Все равно она так и осталась желтоватой и мутноватой. Ну а чего – в моей реальности специальные желтые очки для водителей продают. В принципе после того, как изнутри кирасы сплели сетку из ремней, изделие можно было считать завершенным.

Первым испытателем, конечно же, стал Муса.

Одели, застегнули ремни, Мишка опустил забрало. Постоял, походил. Потом даже подпрыгнул, повращал руками. Присел – встал с трудом.