Пустота внутри. Что значит быть нарциссом? - Зигмунд Фрейд

можно видеть, что центральную роль играет чрезмерно высокая оценка самости, основанная преимущественно на идеализации самости. Само-идеализация поддерживается всемогущественными интроективными и проективными идентификациями с хорошими объектами и их качествами. В результате нарцисс чувствует, что все ценное, что связано с внешними объектами и внешним миром, является частью его самого или всемогущественно контролируется им.

Аналогично, если рассматривать деструктивный аспект нарциссизм, мы обнаруживаем, что опять само-идеализация играет центральную роль, но теперь это идеализация всемогущественных деструктивных частей самости. Они направлены против любого позитивного либидинозного отношения с объектом и любой либидинозной части самости, которые ощущают потребность в объекте и желание зависеть от него. Деструктивные всемогущественные части обычно замаскированы или молчаливы и отщеплены, что скрывает их существование и создает впечатление, что они никак не связаны с внешним миром. Фактически, их мощное влияние выражается в предотвращении зависимых отношений с объектами и в поддержании постоянной недооценки внешних объектов, которой объясняется внешнее безразличие нарциссического индивидуума к внешним объектам и внешнему миру.

В нарциссизме большинства пациентов имеет место одновременное существование либидинозных и деструктивных аспектов, но жестокость деструктивных импульсов отличается. В нарциссических состояниях, где либидинозные аспекты доминируют, деструктивность становится явной, как только всемогущественной само-идеализации начинает угрожать контакт с объектом, который воспринимается отдельным от самости. Пациент чувствует себя униженным и побежденным, когда обнаруживает, что в реальности внешний объект содержит ценные качества, которые он приписывал своим собственным творческим силам. В анализе мы видим, что когда возмущение пациента и его желание мести из-за того, что его лишили его всемогущественного нарциссизма, уменьшаются, зависть начинает переживаться сознательно, так как пациент теперь воспринимает аналитика как ценную внешнюю личность.

Когда доминируют деструктивные аспекты, зависть принимает более жестокие формы и проявляется в виде желания разрушить аналитика как объект, который является реальным источником жизни и хороших качеств. В то же самое время проявляются жестокие саморазрушительные импульсы, и я хочу рассмотреть их более подробно. В терминах инфантильной ситуации нарциссический пациент хочет верить, что он дал жизнь сам себе и способен кормить себя и ухаживать за собой. Когда он сталкивается с реальностью зависимости от аналитика, олицетворяющего родителей, в особенности мать, он предпочел бы умереть, стать несуществующим, отрицать факт своего рождения, а также разрушить аналитический прогресс и инсайт, представляющий ребенка в нем самом и созданный аналитиком, представляющим родителей. Часто в этот момент пациент хочет прекратить анализ, но еще чаще он отыгрывает саморазрушительным образом, нанося вред своему профессиональному успеху и личным отношениями. Некоторые из таких пациентов становятся суицидальными и довольно часто выражают желание умереть, исчезнуть в забвении, и смерть идеализируется как решение всех проблем.

Когда индивидуум исполнен решимости удовлетворить свое желание умереть и исчезнуть в небытии, что соответствует фрейдовскому описанию «чистого» инстинкта смерти, можно предположить, что в этих случаях мы имеет дело с совершенно несмешанным инстинктом смерти. Однако, в анализе можно наблюдать, что это состояние вызвано активностью деструктивных завистливых частей самости, которые сильно отщеплены и отделены (defused) от либидинозной заботящейся самости, которая кажется исчезнувшей. Вся самость временно идентифицируется с деструктивной самостью, которая стремиться к триумфу над жизнью и креативностью, представленными родителями и аналитиком, разрушая зависимую либидинозную часть самости, представляющую ребенка.

Пациент часто верит, что он разрушил свою заботящуюся самость и свою любовь навсегда, и никто ничего не может сделать, чтобы изменить ситуацию. Когда эта проблема прорабатывается в переносе и некоторая либидинозная часть пациента воспринимается как ожившая, появляется забота об аналитике, представляющем мать, и эта забота смягчает деструктивные импульсы и уменьшает опасное разделение.

У некоторых нарциссических пациентов деструктивные импульсы постоянно активны и доминируют над всей их личностью и объектными отношениями. Эти пациенты почти не скрывают свои чувства и обесценивают работу аналитика своим постоянным безразличием, хитроумным повторяющимся поведением и иногда открытым унижением. Они утверждают свое превосходство над аналитиком, представляющим жизнь и креативность, расточая или разрушая его работу, понимание и удовлетворение. Они чувствуют превосходство, потому что способны контролировать и удерживать те части себя, которые хотят быть зависимыми от аналитика как полезного человека. Они ведут себя так, как если бы утрата любого объекта любви, включая аналитика, не волновала бы их и даже стимулировала чувство триумфа. Такие пациенты время от времени чувствуют стыд и тревогу преследования, но только минимальную вину, потому что сохранилась в живых только очень малая часть их либидинозного самости. Они решили проблему борьбы между своими деструктивными и либидинозными импульсами тем, что попытались избавиться от своей заботы и любви к объектам, убив свое любящую зависимую самость и почти полностью идентифицировавшись с деструктивной нарциссической частью себя, дающей им чувство превосходства и восхищения собой.

Один нарциссический пациент, который поддерживал свое отношение к внешним объектам и аналитику мертвым и пустым, постоянно умерщвляя любую часть себя, которая делала попытку установить отношения с объектом, видел сновидение о маленьком мальчике, находившемся в коматозном состоянии и умиравшем от какого-то отравления. Он лежал на кровати во дворе больницы, и ему грозила опасность, потому что на него начало светить раскаленное полуденное солнце. Пациент стоял рядом с мальчиком, но ничего не делал для того, чтобы передвинуть или защитить его. Он только был настроен критически и испытывал превосходство по отношению к доктору, лечащему мальчика, поскольку именно он должен был проследить, чтобы мальчика перенесли в тень. Из предшествующего поведения пациента и его ассоциаций было ясно, что умирающий мальчик олицетворял его зависимую либидинозную самость, которую он поддерживал в умирающем состоянии, не давая получить помощь и питание от аналитика. Я показал ему, что даже когда он подошел близко к пониманию серьезности своего психического состояния, ощущаемого как состояние умирания, он не пошевелил пальцем, чтобы помочь себе или аналитику сделать движение к его спасению, потому что он убивал свою инфантильную зависимую самость, чтобы ощутить триумф над аналитиком и изобразить его неудачником. Это сновидение ясно показывает нам, что сила деструктивных нарциссических состояний сохраняется поддерживанием либидинозной инфантильной самости в состоянии постоянной смерти или непрерывного умирания.

Время от времени аналитические интерпретации проникали сквозь нарциссическую скорлупу, и тогда пациент чувствовал себя более живым. Он признавал, что хотел бы измениться, но вскоре его мысли улетали прочь из кабинета, и он становился таким отстраненным и сонным, что был почти не способен поддерживать себя в бодрствующем состоянии. Имело место громадное сопротивление, подобное каменной стене, которое препятствовало любому исследованию ситуации. Однако, постепенно становилось ясно, что пациент избегал более близкого контакта с аналитиком потому, что как только он чувствовал, что ему помогают, возникала не только опасность, что он может ощутить еще большую потребность