Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

ввысь, на какой-то момент связав небо и землю. В одно мгновение авангард демонической армии был сожжен дотла вместе со стенами, черепицей, деревьями и травой!

Чу Ваньнин: — …

Мо Жань: — …

— Я же просил вливать меньше духовной энергии! – сердито нахмурившись, возмутился Чу Ваньнин.

— Так вы сказали, когда я уже… — Мо Жань вовремя вспомнил, что не должен препираться с учителем, так как обязан быть почтительным и закрыл рот, проглотив свой гнев. — Да, Учитель, вы совершенно правы.

— Не будем об этом, — Чу Ваньнин с досадой отряхнул рукав. — Я и правда сказал тебе слишком поздно.

Шокированный Мо Жань замер. Выходит, Учитель тоже может признавать свои ошибки? И для этого всего-то и надо первым повиниться?

Ошалело похлопав глазами, он все же не смог сдержаться и рассмеялся.

Чу Ваньнин скользнул по нему взглядом:

— Что за глупый смех? Мы идем или нет?

Автору есть что сказать:

Ха-ха-ха-ха, спасибо вам, друзья, за ваше мнение. Договорились, если я все-таки решусь сменить название книги, путь будет «Этот достопочтенный бросил проституцию и женился[114.13]». А если после этого к вам нагрянет полиция, я вас не знаю! 23333 (ха-ха-ха).

Глава 115. Учитель уже женат

— Бежим скорее, — сказал Мо Жань. Вдруг от пришедшей ему в голову мысли лицо его приняло горестное выражение. — Учитель, я убил столько призрачных стражников, боюсь, что теперь нас так просто не отпустят.

— Ничего непоправимого не произошло, — ответил Чу Ваньнин, — Твой удар не мог уничтожить их души. Сейчас они раздроблены, но через несколько дней вернут себе прежнюю целостность.

Мо Жань присмотрелся внимательнее и в самом деле заметил, что над выжженным полем вместе с пеплом парят светящиеся осколки душ, похожие на самых обычных светлячков. Прежде чем он успел рассмотреть их, Чу Ваньнин сам потащил его вперед:

— Бежим.

К этому времени у обрушившейся стены продолжали собираться разъяренные призрачные солдаты, многие из которых ранее в панике разбежались кто куда[115.1]. Чу Ваньнин и Мо Жань спрыгнули с черепичной крыши и со всех ног бросились прочь. Не отставая ни на шаг, Мо Жань спросил:

— Учитель, раз уж от моего удара эти призраки не могут умереть, и мои действия не нарушили порядок вещей в Призрачном Царстве, почему вы просили не вливать в Цзяньгуй много духовной силы, ведь это помогло затормозить их всех?

Чу Ваньнин сдержанно ответил:

— Попробуй призвать оружие еще раз.

Хоть Мо Жань и не понял, зачем это было нужно, однако все равно попытался выполнить указание Учителя, но кто бы мог подумать, что на этот раз вместо божественного оружия в его руке вспыхнет лишь маленький фейерверк искр. Похоже, Цзяньгуй в самом деле очень устал и его мощь, в недавнем прошлом способная поглотить солнце и луну и сокрушить горы и реки[115.2], иссякла.

— Чем больше духовной энергии ты используешь, тем больше времени нужно на восстановление. Все хорошо в меру[115.3]. Сможешь запомнить? — сказал Чу Ваньнин.

— Запомню.

После паузы Мо Жань обратился к нему снова:

— Учитель, мне вдруг пришло в голову кое-что. Угадайте, о чем я подумал?

— И о чем же?

— Я подумал, что в иллюзии Персикового Источника вы тоже обучали меня, как правильно пользоваться лозой. В то время вы были таким маленьким, – Мо Жань хитро улыбнулся и, подкрепляя жестом слова, добавил, — ниже моего пояса.

Чу Ваньнин вдруг споткнулся.

— Осторожнее!

— Отвали[115.4]! – если бы Чу Ваньнин был жив, его уши запылали бы, но сейчас ему оставалось только привычно спрятать свое смущение за гневом. — Радуешься тому, что был выше Ся Сыни? Так почему бы теперь не сравниться со мной?

Мо Жань рассмеялся. Хоть сейчас он и не был выше Чу Ваньнина, но еще во время событий в Цайде в росте они уже практически сравнялись.

Он искоса бросил взгляд на Учителя и про себя сделал зарубку в памяти: через несколько лет, когда его тело окончательно сформируется, обязательно снова померяться ростом с Чу Ваньнином.

А пока Тасянь-Цзюнь вел в уме эти мелочные подсчеты, Юйхэн Ночного Неба находился в полном смятении чувств.

Хотя разумом он понимал, что скорее всего Мо Жань уже догадался, что он и есть Ся Сыни, но услышать такое своими ушами было слишком досадно. Это больно ударило по его чувству собственного достоинства и навек похоронило его репутацию[115.5].

В конце концов… это же он когда-то, вскинув голову, громко и звонко назвал Мо Жаня «старший брат», а!?

Думая о своем позоре, Чу Ваньнин все больше смущался, а значит и злился. Он ускорил бег и быстро вырвался вперед, оставив Мо Жаня позади.

Тот же, прекрасно понимая обуревающие его мысли, не спешил догонять, а следовал за ним, отставая ровно на полшага. Так эти двое и бежали навстречу свистящему в ушах пронизывающему ночному ветру. Мо Жань не мог отвести взгляда от спины мужчины, который был на расстоянии вытянутой руки от него[115.6]. Красное платье цвета крови и опадающих листьев клена струилось по небу, подобно первым лучам алой зари. Вышитые на нем бабочки и фениксы выглядели настолько живыми, что казалось в любой момент могут упорхнуть, но только чтобы вечно следовать за этими одеждами призрачным искрящимся шлейфом.

В сердце Мо Жаня вдруг поднялась едкая горечь, отравившая медово-сладкий вкус царящего в нем полного удовлетворения.

В эту минуту он был безмерно благодарен судьбе, что все еще может видеть Чу Ваньнина и как в былые дни получать от него наставления.

Через несколько лет, если у них все же получится выбраться отсюда, он вырастет и сможет смотреть на Чу Ваньнина сверху вниз, склонив голову. И тогда он улыбнется и скажет ему: «Ваш ученик стал выше Учителя, но он смиренно подставит вам спину, чтобы вы могли использовать ее как ступеньку[115.7]».

В сердце его разливалось тепло, и даже жарко стало от одной мысли о том, насколько Небеса были благосклонны к нему. Ведь не каждый преступник может получить шанс начать все сначала, так же как не каждый, кто перенес горе, может найти в себе силы для прощения.

За холодной внешностью его Учителя всегда скрывалось горячее сердце, но самому Мо Жаню потребовалось так много времени, чтобы это