Плата за любовь - Лидия Лукьяненко

— Вадим, — мягко сказала я, боясь, что резкостью испорчу всю прелесть этого вечера. — Спасибо за отличный ужин и приятную компанию, но, насколько я поняла, вы хотели со мной поговорить о делах.

— Не совсем, — замялся он. — Я думал с вами посоветоваться. А потом решил, зачем портить серьезными разговорами приятный вечер? О делах мы всегда можем поговорить и в офисе.

— Я тоже так думаю. Поэтому, признаюсь, меня несколько насторожило ваше приглашение.

— Насторожило? Чем же?

— Когда раньше серьезный деловой человек приглашал женщину вечером в ресторан, это означало только одно — он за ней ухаживает. Современные мужчины продвинулись дальше. Сейчас они иногда приглашают женщин в ресторан и не говорят с ними о делах, но на самом деле ищут именно делового партнерства, однако почему-то под видом ухаживания.

Орангутанг посмотрел на меня с недоуменным видом лохматой обезьяны и спросил:

— Саша, вы о чем?

— Вадим Андреевич, давайте начистоту. Не надо устраивать вокруг меня эти манцы! А то я женщина мнительная и черт знает что подумаю. Говорите, что мне нужно сделать? Если это не противозаконно, то, как бы ни было трудно, я выполню. Только не ходите вокруг да около. Я деловая женщина и не люблю все этих мужских уловок.

Вадим смотрел на меня, задумчиво подперев ладонью голову, смотрел так, словно впервые увидел или только что понял что-то важное обо мне.

— Сашенька, — тихо сказал он, — кто вас так обидел? Он?

Я не была готова к такому простому и точному заключению. Он попал в точку. У меня на глазах навернулись слезы, и я поспешила отвернуться. Я молчала, и он молчал. Я старалась совладать с собой и чувствовала на своем лице его взгляд. От этого мне было плохо, и я не могла справиться с внезапно нахлынувшей жалостью к самой себе.

Вадим налил мне вина. Не поднимая на него глаз, я выпила и перевела дух.

— Успокойтесь, Саша. — Его голос был спокоен, но я чувствовала его внутреннее волнение. Мне пришла в голову мысль, что, возможно, так же хорошо, как я на переговорах чувствую настроение мужчин, Вадим понимает мои тайные мысли. Когда любимый человек так понимает тебя — это прекрасно, но когда твой начальник видит тебя насквозь — это уже не дело.

— Я пригласил вас не для того, чтобы обольстить и использовать, — продолжил он, усмехнувшись. — Я действительно хотел посоветоваться с вами… Но совсем не по рабочему вопросу. А потом подумал: такой хороший вечер, ужин, беседа, не будем о грустном.

— О грустном? У вас что-то случилось? — впервые подняла я на него глаза.

— Не то чтобы случилось… Понимаете, у меня есть дочь. Ей одиннадцать лет. В последнее время с ней что-то происходит. Я пытался с ней поговорить — она уходит от разговора.

— А с ней есть рядом кто-то… какая-то женщина? — Я осторожно подбирала слова, так как вспомнила о том, что он не женат. Еще тогда я поняла, что это больная тема.

— У нее есть няня. Гувернантка, как теперь говорят. Но, мне кажется, они не очень ладят. Прежняя няня была при ней с двух лет, а год назад вышла замуж, потом родила. Я нанял другую женщину, вроде очень компетентную, но отношения у них совсем не такие, как с той. Понимаете, я с дочерью и так, и эдак. Как будто подменили ребенка! Раньше она мне все рассказывала — теперь молчит. Я подумал: что, если вы мне поможете? Валентинов говорит, что у вас потрясающая интуиция. Утверждает, что вы хорошо разбираетесь в людях.

Как же! Разбираюсь! Может, и разбираюсь, когда чувства глаза не застят. Грош цена моей интуиции, если главный «Нибелунг» смог обвести меня вокруг пальца всего лишь обычным мужским обаянием.

— Вы хотите, чтобы я с ней поговорила?

— Не обязательно. Я хочу, чтобы вы просто с ней познакомились. Вероятно, вы сразу увидите, в чем дело. Возможно, это нормально для ее возраста и я зря волнуюсь. Психология подростка — вещь загадочная, а она растет без матери.

Вадим тоже подвез меня к дому, но руку не целовал и томно не смотрел, и то ладно. Я только сейчас вспомнила, как невежливо бросила его на приеме одного. Ничего не объяснила, и он ничего не спросил, а ведь наверняка обиделся. Вообще он какой-то неухоженный и глаза, как у брошенной собаки. Вот и кидается на людей время от времени — «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей». Где же его жена? Бросила или погибла? Главное, он о ней никак! Ни слова, ни полслова.

В воскресенье Вадим привез меня к себе — на дачу, как он выразился. Хотя это скорее был загородный дом — настоящий дворец, правда, не слишком громоздкий, но довольно оригинальный. И место хорошее, с одной стороны лес, с другой — озеро. Территория ухоженная, с японскими садиками, фонтанчиками, беседками и прочими атрибутами.

Разглядывая все это великолепие, я даже забыла, по какому поводу приехала сюда. Ах да, бедный богатый ребенок страдает. «Богатые тоже плачут», но во дворцах. Честно говоря, в душе я считаю, что чаще всего их страдания — от избытка разных благ, с жиру бесятся. Не знаю, кого я ожидала встретить, но вид его дочки меня удивил. Надо же, быть настолько непохожей на собственного отца и в то же время так походить на него. Непонятно? Постараюсь объяснить. Настя оказалась очень маленькой девочкой для такого крупного отца, как наш Орангутанг, но тоже напоминала обезьяну, маленькую такую обезьянку, вроде макаки. Этакое вертлявое, кривляющееся существо. Волосы такие же, как у отца, торчат во все стороны. Никаких следов страдания я у нее не разглядела. Она вела себя непринужденно и нельзя сказать, что приветливо, скорее — никак. Так, наверное, богатые девочки относятся к прислуге. Вадим, напротив, был со мной особенно радушен и предупредителен, словно извиняясь за безразличие дочери. Мы сидели в уютной беседке, в удобных шезлонгах, покрытых мягкими полосатыми матрасиками. Такие матрасики были на нашем пляже в Египте, вспомнилось мне. Мы стали говорить об отдыхе. Оказалось, Вадим дочку очень балует. Она побывала уже более чем в десяти странах. Узнав, что я нигде, кроме Египта, не была, Настя смерила меня презрительным взглядом. Это побудило меня к действию.

— Да, пока только в Египте, — подтвердила я. — И квартира у меня всего лишь однокомнатная, хотя в новом красивом доме. Но я приобрела все это на собственные деньги.

Настя пренебрежительно фыркнула.

Вадим колдовал над мангалом, откуда тянулся восхитительный аромат жареного мяса, и, улыбаясь, прислушивался к нашему разговору.

— Ты считаешь, что заработать на собственную квартиру легко? — спросила я, чтобы как-то поддержать разговор.

— А что, у ваших родителей квартиры нет? — вопросом на вопрос ответила Настя.

— Почему же? Есть. Но это их квартира, а не моя.

— Отчего же они вам не купили?

— Оттого, что у них нет таких средств. Моя мама — учительница, а папа — врач.

— У нас тоже есть врач. Семейный. И очень дорогой.

— Видишь ли, Настя, мой папа лечит бедных людей, и ему платит государство. И совсем не много.