Герои моего времени - Михаил Константинович Зарубин

мои слова будут не слышны. Поэтому я начал изъясняться жестами: развел руки, распрямил плечи, вскинул, а потом наклонил голову, в общем, выглядела моя благодарность, наверное, очень комично.

Видя мое взволнованное состояние, управляющий достал из кожаной папки, как я смог заметить, огромный лист бумаги с резолюцией, красовавшейся в левом углу. Наискосок было написано: «Жилищному комитету подобрать квартиру». И красивая размашистая подпись.

— А чья это такая убедительная подпись стоит под резолюцией?

— Ходырева Владимира Яковлевича.

— Второй секретарь Обкома партии подписал документ?! — я обомлел от неожиданности и зарделся от самодовольства.

— Перед подписанием он пригласил меня и заведующего отделом. Я спросил у завотделом, есть ли какая то специальная процедура по этому вопросу. «Нет, — ответил тот, — в таких делах определенного регламента нет. Бывает, главный подпишет, а к нам попадает через почту, иногда меня вызывает, уточняет кое-какие детали, а иной раз получаем просто отказ без всяких комментариев. Так что наберитесь терпения, скоро все прояснится».

Пока находился в приемной у Ходырева, там узнал о смерти Брежнева и так же, как и ты, подумал, что всем здесь не до меня. Однако через несколько минут был приглашен в кабинет Владимира Яковлевича. Встретил он меня приветливо, стал расспрашивать о делах. Мы ведь знакомы с ним, Ходырев бывает на наших объектах. Потом достал вот эту бумагу, — управляющий бережно приподнял судьбоносный лист, — и хозяин Ленинграда пытливо спросил меня:

«Скажи мне пожалуйста, что, в нашем городе не найти умного, грамотного начальника строительного управления, которому не требуется прописка? А почему ты сам их не растишь?»

«Владимир Яковлевич, только что поменяли руководителей двух моих управлений. Главк их назначил управляющими трестами, мы заменили их своими работниками».

«Да?» — он вопросительно посмотрел на заведующего отделом, а тот кивнул головой.

«В управляющие, говоришь, пошли? Хорошее дело, — продолжил Ходырев. — Молодцы. Ладно, раз двух управляющих вырастил!» Он взял ручку и, подумав мгновение, нанес вот эту резолюцию.

— Так что будем считать, повезло нам! — закончил разговор со мной управляющий трестом. Если бы Ходырев сказал бы «нет», то дальше нам идти было некуда: первый секретарь такие вопросы не решает…

Вот так состоялось мое первое, отдаленное знакомство с Владимиром Яковлевичем Ходыревым, подарившим мне ключи от самого лучшего города в мире. Этот город стал родным для моих детей, а для внуков он стал «малой родиной» — они здесь родились, трое уже окончили университет и работают на благо Санкт-Петербурга и России. Появились и правнуки, которые будут гордиться высоким званием «коренные петербуржцы» и передавать его по наследству, как титул, требующий постоянного подтверждения, выражающегося в служении этому городу, в жертвенной к нему любви.

2

Годы я считать не люблю, да и некогда. О том, что жизнь быстротечна, догадываюсь только по своим юбилеям, которых прогремело над моей головой уже немало. Мне ближе профессиональные успехи, вехи моей строительной биографии. Такой вехой считаю личное знакомство с Владимиром Яковлевичем. Я всегда относился к его деятельности с повышенным вниманием. Иногда я случайно встречал его на заводе, когда он сопровождал какого-нибудь высокого гостя. Всегда хотелось подойти, поздороваться и пожелать удачи и здоровья этому дорогому для меня человеку. Семь лет Ходырев руководил городом на Неве. Сейчас его называли бы губернатором, а тогда — он был председателем Лен горисполкома. Есть что вспомнить об этом руководителе. Не иссякают добрые о нем слова.

Сейчас миллионы петербуржцев пользуются его благами, но мало кто помнит, что именно в период работы Владимира Яковлевича на посту градоначальника были открыты станции метро «Площадь Александра Невского-2», «Проспект Большевиков», «Пионерская», «Улица Дыбенко», «Рыбацкое», «Озерки», «Проспект Просвещения». Столько станций подземки не вводил в эксплуатацию ни один из его предшественников, да и преемников тоже. Началось строительство дамбы и новых корпусов госуниверситета, верующим вернули храмы, а улицам — прежние названия. Были созданы первые совместные предприятия, появилась первая в стране Ассоциация коммерческих банков, а в Горисполкоме — Управление внешних экономических связей. Именно он во времена позднего СССР один из немногих руководителей стал интересоваться растущей экономикой Китая, пять раз посещал Поднебесную, трижды встречался с лидером Цзянь Дзе Минем, восстановил побратимские связи с Шанхаем.

В начале двухтысячных я был избран членом Общественного Совета при Губернаторе Санкт-Петербурга. В совет входило много достойных людей (с 2017 года — Общественный Совет преобразован в Общественную палату Санкт-Петербурга). Членом Совета являлся и Владимир Яковлевич Ходырев. Могу сказать, что его присутствие не сводилось к роли «свадебного генерала». Он продолжал оставаться неравнодушным человеком, который по-прежнему легко ориентируется в нюансах того, как и чем живет наш город. На его авторитетное мнение опираются эксперты. Он ведь не просто критикует позицию чиновников — он предлагает конкретные шаги по выходу из сложившейся ситуации.

В Совете мы впервые разговорились, я тогда рассказал ему о той большой роли, которую он сыграл в моей судьбе. Улыбнувшись, Владимир Яковлевич похлопал меня по плечу:

— Это ж здорово, что так все получилось, я рад за тебя.

— Вам спасибо.

— Ну и мне тоже, — улыбнувшись, согласился он.

Однажды, дожидаясь кого-то из членов комиссии, мы разговорились с Владимиром Яковлевичем о жизни.

— Не видел Вас давно, не болели, Владимир Яковлевич?

— Нет, я здоров. Посещал станцию «Мирный» в Антарктиде.

— В Вашем-то возрасте?

— А что мой возраст? Нормальный. Успехи и свершения не от возраста зависят, а от непреодолимого желания победить. И самого себя — тоже. Мы отмечали пятьдесят лет первой советской антарктической станции «Мирный». Надо сказать, что за полвека она не прекращала работу ни на день.

— А Вы какое отношение имеете к станции?

Ходырев улыбнулся:

— Я ее строил. Был участником Первой комплексной антарктической экспедиции, должность у меня была тогда штурман дизель-электрохода.

— Чудеса! — восхищенно произнес я.

— А ты думаешь, что я все время на партийной и государственной службе был? Нет, все как у большинства государственников.

Как будто что-то вспоминая,