Бестужев. Служба Государевой Безопасности - Сергей Измайлов

мелодию на Борю, чтобы знать, что он вышел на связь. Даже не распечатав долгожданный ужин взял в руки телефон.

Короткое сообщение заставило тяжко вздохнуть. Встреча там же через час. Если бы знал, что один хрен придется куда-то идти, не стал бы делать заказ. Я с грустью посмотрел на пакет, потом махнул рукой и распечатал контейнер. Час пик уже позади, доберусь минут за сорок, успею поесть.

Пришёл в «Лесную фею» минут за пять до назначенного времени, а Евдокимов уже сидел за тем же столом. Увидел меня и подвинул ближе ко мне одну из двух чашек с лавандовым рафом. Быстро он прочухал мой вкус. Всегда был умником, им навсегда и останется.

— Привет, Борь, — подошёл и протянул руку, он как-то неохотно её пожал. Непонятно. — Что-то не так?

— А что может быть так, Дима?

После этих слов я остолбенел. У меня просто пропал дар речи.

— Да, я узнал тебя, несмотря на изменение внешности и тембра голоса, — он укоризненно посмотрел на меня поверх очков. — Понял не сразу, но потом убедился, что прав. Не бойся, я тебя не сдам. Отцу сказал, что по твоей просьбе обратился твой друг. А теперь вернёмся к твоему вопросу. Ты сбежал из дома, сменил внешность и документы, стал другим человеком, теперь думаешь, что у тебя всё хорошо и жизнь наладится, я правильно понял?

— Примерно так, но не совсем понимаю, зачем нужно такое лирическое вступление? Я разве не объяснил тебе, почему я так поступил?

— Объяснил. Только как-то на отвали. Просто они козлы, а ты страдалец. Но всё оказалось не так просто. Жаль, что я это узнаю не от тебя.

— Очень интересно, — бросил я и с сомнением посмотрел на чашку с моим любимым напитком. Да ну, глупости, Боря не будет меня травить, вон как переживает из-за моего семейного конфликта. Сделав пару глотков, посмотрел ему в глаза. — И что же ты такое узнал, что считаешь меня виноватым? И откуда вообще у тебя эта информация?

— Ну, раз ты хочешь узнать моё и не только моё мнение по этому поводу я расскажу, — Боря допил свой латте и с важным видом уставился на меня. — Я съездил домой и поговорил с отцом по твоей просьбе. Такие разговоры я телефону не доверяю. Сначала он ответил мне категорическим отказом и начал подозревать, что я замешан в мошеннических махинациях. Потом, когда я рассказал, кто и почему интересуется этой информацией, просто изменился в лице, развернулся и вышел из комнаты. Я поначалу офигел, хотел пойти за ним, но потом решил выждать момент. Минут через десять отец вернулся. Он долго вещал мне о том, какой ты бессовестный и бесчувственный засранец. Эту тираду я выслушал молча. Потом он рассказывал, как твой отец убивается из-за твоего исчезновения. Он очень любит тебя и переживает. Из последних сил надеется, что ты жив, просто где-то очень далеко. Он даже пытался тебя искать и подключал к поиску своих близких друзей, но результатов ноль. Дим, ты бы слышал, как отец рассказывал мне обо всём этом. У него голос дрожал и на глаза слёзы наворачивались.

— Зря это он, — вставил я, хотя проникновенная речь друга затронула какие-то запылившиеся от долгого забвения струны моей души. Может быть он и прав, что отец тоскует обо мне и именно поэтому хочет найти? — На самом деле с той стороны не так трагично моё исчезновение. Думаю, все с облегчением вздохнули, когда обузы не стало.

— С чего это ты взял, что ты обуза для своего отца? Ты главная опора и надежда в его жизни, которая внезапно растворилась в пространстве, оставив бездонную дыру в его душе.

— Красиво излагаешь, Борь, душещипательно. Ну честно, у меня чуть слёзы на глаза не навернулись. Вот только это взгляд не с той стороны. Это какая-то официальная версия происходящего, имеющая очень мало общего с реальностью.

— Я не думал, что ты такой жестокий, Дим, — Борис покачал головой и осунулся. Словно узнал о смерти близкого человека. — Зря ты так. Я тебе правду говорю, твой отец себе места не находит. Это он на официальных встречах и для корреспондентов на камеру довольный, счастливый и спокойный. Когда нет камер и никто из посторонних его не видит, он превращается в несчастного, убитого горем человека. И это продолжается уже больше года, Дима, ты только попробуй себе представить!

— Попробовал, прочувствовал, слеза навернулась. Ты хорошо поднаторел в риторике. Правда не совсем понятно, откуда ты знаешь, как он выглядит наедине с собой, подсматривал? И прошу тебя, пожалуйста, называй меня новым именем.

— Я хочу тебя ударить, возможно скоро это произойдёт, — напряженно произнёс Борис и по его лицу было видно, что он не врёт.

— Не торопись, — хмыкнул я. — Не то чтобы я испугался, просто выслушай другую сторону. Если бы ты не был моим другом, я бы не стал всё это выслушивать. Ты же не знаешь истинных причин, почему я свинтил из дома.

— Вкратце знаю. И как мне кажется, это тебя не оправдывает.

— Потому, что вкратце. Я об этом пока только Вите рассказал, он меня понял, поддержал и помог. Расскажу и тебе. Ты же понятия не имеешь, как меня прессовала мачеха последние годы. Как только она вышла замуж за отца, её как подменили.

Я рассказал ему все унижения, которые приходилось терпеть от Софьи Сугорской, теперь уже Строгоновой. Может моё поведение тоже было не подарок, но я категорически не хотел мириться с новым положением вещей. Отец практически всегда был на её стороне. Никаких светлых перспектив у меня не намечалось. Вся любовь родителей доставалась только маленькому Вовочке, скорее всего и наследство досталось бы ему. А мне только кот, осёл и мельница. Хотя, последнее вряд ли.

Боря терпеливо выслушивал мои излияния. Иногда на его лице появлялось сочувствие, но, в большей степени — сомнения. Я так и не понял, удалось мне его переуюедить или нет. Ну и ладно, зато мне немного легче стало.

— Борь, так ты на мой вопрос ответить сможешь? — прервал я затянувшуюся паузу.

— На какой? — растерянно ответил Борис, терзая шевелюру, которая и так уже была похожа на взрыв на макаронной фабрике.

— По поводу финансирования нового цеха странными компаниями.

— Ааа, ты об этом, — он