Американец - Лесли Уоллер

— Да, за нашу мыльную пену. Только не забудь напомнить показать тебе, что́ я могу сделать для тебя с помощью вина́. — Они торжественно отпили из своих бокалов.

— Обязательно, — подтвердил Палмер. — Да, это не Schlum.

Без десяти семь Элеонора вернулась в его номер. Теперь на ней было белое креповое платье на несколько дюймов короче, чем то, в котором она ходила на прием.

— Тебе оно нравится?

— Да это просто шикарно.

— Слушай, если тебе не нравится, я успею переодеться. Хотя вообще-то покупала его специально для этой поездки. — Она медленно закружилась на месте, вздымая свою коротенькую юбку колоколом. Ему даже удалось бросить мимолетный взгляд на верхнюю кромку ее темных колготок и даже часть округлых ягодиц. — Что, слишком короткое?

Палмер изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Это же что-то вроде испытания на прочность. Скажи он, что платье слишком короткое, и ему придется долго объяснять, почему он так считает, но за этим может последовать другой вопрос — о причинах его новой ревности. Что-то внутри него предостерегало — не давай ей в руки столь мощное оружие, не давай!

И тем не менее, глубоко вздохнув, он все-таки сказал:

— Да, слишком короткое. Я уже ревную тебя к любому мужчине, который сладострастно пялится на твои ноги, а в этом платье они будут привлекать внимание даже слепого. Но ты все равно должна его носить.

Она покачала головой.

— Нет, пожалуй, я лучше пойду переоденусь. — И направилась к выходу.

Телефон резко зазвонил. Они переглянулись.

— Это, должно быть, шофер, — заметил Вудс, подходя к телефону. — Алло?

— Палмер? — раздался в трубке сипловатый низкий голос.

— Да. Кто это?

— Выгони из своего номера эту гребанную шлюху.

Веки Вудса медленно сомкнулись, плечи невольно распрямились, кожа на лбу натянулась, рука с силой сжала телефонную трубку — симптомы, показывающие, что он готовится к бою и не собирается сдаваться или отступать. Никогда и ни за что на свете!

— Что вы сказали? — спросил он таким ледяным тоном, что у Элеоноры, внимательно наблюдавшей за ним, удивленно поползли вверх брови.

— Ты меня слышал, герой-любовник.

В памяти Палмера лихорадочно проносились возможные варианты того, кто бы это мог быть. Явно американец, судя по акценту, вероятно, из Нью-Йорка.

— Рафферти! Это ты с твоими солдатскими шутками? — сердито воскликнул он. — Что ж, совсем не удивительно, что ты так и не стал бригадным генералом.

На другом конце провода раздался дикий хохот.

— Вот хренов засранец! С чего это ты вот так сразу вспомнил мой голос? Ведь с тех пор прошло уже более двадцати лет!

— Откуда ты звонишь, Джек?

— Снизу. Я пропустил прием, малыш Вуди, так как подумал, что одного янки с лихвой хватит на горстку штатских фрицев.

— Ладно, давай, поднимайся. По чистой случайности у нас тут завалялась бутылка «Джек Дэниэлс».

— У нас? Кого это нас?

— А мне казалось, ты давно распрощался с армией.

— Но ведь это не делает меня еще более тупым, разве нет? — И он, еще раз хохотнув, повесил трубку.

Палмер бросил взгляд на Элеонору.

— Пожалуйста, останься, — попросил он ее. — И пожалуйста, будь в этом платье. Это Джек Рафферти, мой старый армейский приятель. Во время войны мы вместе работали в спецотделе разведки.

— Хорошо, но мне бы совсем не хотелось, чтобы ты ревновал меня и к нему, — заметила она с едва заметной капризной гримаской.

— Ну, будет тебе, будет. Зачем дразнить пожилого человека?

— Я вижу, вы с Рафферти, должно быть, большие друзья. В тебе все буквально переменилось. Ты перестал быть жутко серьезным, и таким нравишься мне намного больше.

Палмер кивнул.

— Тебе просто нравится носить это платье. — Он подошел к ней и аккуратно поцеловал, стараясь не размазать губную помаду. — Джек тебе тоже понравится. Он безумный.

— Да, безумный армейский офицер — это именно то, что нужно нашему безумному миру.

— Нет-нет, в данном случае «безумный» на нашем армейском жаргоне означает всего лишь «прикольный клоун».

— Ну, тогда он мне точно понравится. — Она наложила кубики льда в бокалы и принесла корзину с фруктами. Поставила ее на столик, бросила на фрукты внимательный взгляд, чуть поправила. — И как тебе новая хозяйка?

Открывая дверь, Палмер все еще смеялся. Там стоял его друг Рафферти. На пару дюймов выше Вудса и намного толще. Палмер не без удовольствия отметил, что на нем теперь гражданская одежда. Кромка его темных волос отступила немного назад, щеки стали чуть одутловатыми. Хотя, если убрать с лица несколько морщин, а с живота десять-двенадцать килограммов жира, то он выглядел бы почти точно так же, как и двадцать лет назад. Палмер схватил его за волосатую лапищу и потянул за собой в номер.

— А выглядишь ты здо́рово, — сказал, внимательно осматривая друга. — Как и тогда, толстый и эффектный.

Рафферти перевел взгляд на Элеонору и как бы застыл на месте, не в силах оторвать от нее глаз.

— Ты тоже в прекрасной форме, Вуди, — рассеянно произнес он. — А кто эта красотка?

— Позвольте вас представить друг другу — чуть ли не торжественно сказал Палмер. — Это мисс Грегорис, а это полковник Рафферти. Кстати, ты все еще полковник, не правда ли?

Рафферти кивнул, не отрывая от девушки глаз.

— Счастлив познакомиться с вами, дорогая.

Вместо принятого в таких случаях рукопожатия она протянула ему бокал виски.

— Как и обещали, «Джек Дэниэлс». С содовой и льдом.

Он взял бокал, благодарно кивнул головой и повернулся к Палмеру.

— И это все, чего я заслуживаю? Ее фамилию и немного выпивки? Негусто.

Палмер с усмешкой пожал плечами.

— Она работает в здешнем филиале моего банка. Помогает мне с переводом в этой увеселительной поездке. А зовут ее Элеонора.

— Увеселительная поездка, говоришь? — Рафферти подмигнул девушке и сел в кресло, которое жалобно заскрипело под его немалым весом. — Ну и в чем, черт побери, состоит твоя миссия в этой, с позволения сказать, увеселительной поездке? Она, похоже, поставила на уши всех фрицев в мире. Из-за твоего задания они подняли на ноги столько важных шишек от Мангейма до Кёльна, что пальцев рук не хватит. Интересно, за что такая честь, Вуди?

Палмер неопределенно махнул рукой.

— А почему бы и нет?

Его толстый друг бросил на него пристальный взгляд, затем допил виски.