Королевство белок - Юлия Тулянская

Лодия торопила его. Энкино прибавил шагу. Они миновали запертые на ночь бараки рабов и вышли из города.

— Теперь уходи. Уходи к себе, — Лодия внезапно остановилась.

— Там нет ничего моего, — признался Энкино, указав рукой в темноту.

— Куда же ты пойдешь? — с участием спросила Лодия.

Ей не верилось, что они больше не увидятся.

Энкино пожал плечами, поглядел на созвездия.

— По звездам…

В доме у Радко ярко горели светильники. В проем узкого высокого окна было видно, как падает снег. Радко вместе с Нейвином, сидя на низких скамьях у камина, пили вино.

Накануне смотритель ристалища назначил новый отрядный бой. Рабов для этого боя не выбирали по жребию. Нейвин велел вывести на ристалище тех, кто вместе с Берестом одержал верх в прошлой схватке. Это были пятеро выживших, жребий добавил к ним только пятерых недостающих. Нейвин хотел проверить, в самом ли деле «рабский бой» позволяет невольникам из казарм противостоять высшим? И вот…

— Рабы опять взяли верх, — рассказывал он, глядя в огонь. — Из них только трое погибло, а наши воины полегли все, — тонкие губы Нейвина презрительно и гневно скривились. — Стая сменила вожака — теперь им стал Снодрек. Превосходство высших поколеблено… А мне так и не дали сразиться с Берестом! Я говорил: его нельзя ставить к столбу! Теперь он ушел непобежденным, а должен был умереть в бою от руки высшего!

— Ты прав, прославленный Нейвин, — подтвердил Радко. — Получается, что мы не смогли убить его на ристалище — и заморозили у столба, — он недовольно наморщил лоб.

— Пока он еще был жив, — вспомнил Нейвин, — я требовал его отковать, вернуть ему его женщину и заставить драться. Я ходил к самому наставнику Мирту и просил передать мою жалобу Князю. Князь должен знать, что права высших нарушены. Право высших — побеждать, не так ли?

— Я был бы рад увидеть, как этот раб умрет от твоего или от моего меча, прославленный Нейвин, — поддержал Радко.

Нейвин одним глотком осушил кубок с вином.

— Но он умер не от меча, а от холода. Его сняли с цепи мертвым на другое утро.

Ночью у столба Берест думал: может, и к добру, если Ирица опять вернется в родную чащу, а летом оживет вместе с травой ирицей? Насобирает дикой конопли, спрядет и соткет простое длинное платье, украсит себя бусами из ягод, венком из лесных цветов и древесной корой. Она не будет ничьей женой, но будет смотреться в ручьи, танцевать на полянах, зимой заберется в большое дупло, чтобы там спать. Зачарованная королевна из Королевства Белок, за которой не явится из-за моря богатырь, чтобы увезти в дальние края. Безмолвная лесовица, она, увидев человека, отступит на шаг в заросли и сольется с лесом. Она забудет, что ее зовут Ирица. Забудет и северянина, что дал ей имя. Не вспомнит даже тогда, когда в лесу увидит высокое дерево, что у людей зовется берест: лесные создания не знают, как называются деревья у людей.

А вдруг это не так? Хоть, правда, без нужных обрядов, но все равно Ирица по любви и без обмана — жена человека. Что, если его волшебная жена стала смертной, как и он сам? Верно ли, что она вернется в свой лес и возродится во время летнего солнцеворота?

«Вот и умираю», — понимал Берест, чувствуя, что только цепи еще удерживают его на ногах. Предки Береста верили, что после смерти человека ждет долгий путь. Старики говорили: через дремучий лес, через огненную реку. По дороге человек обретет много новых сил и умений, если, конечно, ему хватит храбрости и ума, но еще больше — если он привык быть честным и добрым. Ведь там, на том пути, все по справедливости… Куда придешь этой дорогой, Берест не знал. Что спрашивать, оттуда никто не возвращался! И то уже диво, что старики слыхали про саму дорогу. С нее ведь тоже никто назад не бывал.

«Вот и мне теперь…» — неясно думалось Бересту. Было ему не так страшно. Увидим, что за дорога. Еще поборемся. Но неужто и Ирица окажется на этом пути? Одна? Кто ее защитит? Она растеряется, испугается: ведь земнородные не рождены для такого посмертного путешествия, они так привязаны к своим полянам и рекам, к этому миру…

«Ирица! — мысленно окликал Берест. — Ирица! Смотри, не уходи без меня. Недолго осталось ждать… Я муж твой, жди меня, Ирица!».

— Он исчез из запертой комнаты, — опустив голову, проговорил наставник Мирт. — Я не знаю, как ему это удалось.

Князь Тьмы принимал наставника у себя. Он велел, чтобы вместе с Миртом пришла ученица Лодия.

Девушка впервые видела сердце замка, покой Князя. В покое не было окон, не было света. Ни стола, ни скамьи, ни сундука, ни кровати. Таинственная пустота. Наставник Мирт держал переносной фонарь. Без этого он не различил бы в темноте комнаты своего господина.

— Стража не видела, как этот раб выходил из замка, — продолжал наставник. — Мимо них прошли только двое служителей, которые, видимо, задержались в библиотеке.

Тонкая улыбка скользнула по губам Князя Тьмы.

— Одним из этих двоих, досточтимый наставник, был беглый раб.

Мирт быстро вскинул голову:

— Но откуда он мог взять плащ служителя, господин? И кто тогда был второй?!

— А ты как думаешь, Мирт?

Наставник был сокрушен.

— Господин, я не знаю, что думать. Тот, второй, тоже не мог быть служителем, потому что иначе он не позволил бы рабу бежать.

Князь Тьмы покачал головой.

— Второй была Лодия. Ведь правда, девочка? — добавил он.

— Да.

Лодии показалось, что у нее камень упал с души. Ей непривычно было скрывать то, что она сделала. Высший должен жить и умирать со спокойной совестью, ответив за все и не прячась. Мирт остановил на ней скорбный взгляд:

— Ты?!

— Твоя ученица пала, — подтвердил Князь. — Еще более горько тебе будет узнать, что она пала по душевной слабости. Она полюбила раба и ради него предала и наставника, и господина.

Лодия вспыхнула.

— Неправда, господин!

Ей было обидно. Ей хотелось сказать, что на прощанье они с Энкино не коснулись даже руки друг друга. При чем тут любовь? Она думала днями и ночами, стараясь понять, кто прав. Пускай она ошиблась, но она пришла к решению после трудной борьбы.

— Твоя ученица молода, — не обращая внимания, продолжал Князь. — Раб, к которому ты послал ее, хорош собой и тоже молод. Вот причина ее падения.

«Неправда! — думала Лодия, чувствуя, что краска еще сильнее заливает ей лицо. — Это все неправда. Я бы помогла ему бежать, даже если бы он был стар и безобразен!».

— Что он тебе говорил? — Князь посмотрел на Лодию.

— Он говорил, что мы живем на жалком клочке земли, наши строения убоги, и в его мире все наши мыслители не были бы великими людьми, а только одними из многих! — выпалила Лодия.