Камень - Станислав Николаевич Минин

методики на стандартный человеческий материал. А ты у нас, если можно так выразиться, совсем нестандартный. Вот и не знает полковник Орлов пределы твоих возможностей и, в меру своего разумения и предыдущего опыта, пытается постоянно доводить тебя до грани, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. С тобой он не советуется, ничего не спрашивает, главу рода в известность не ставит. А ведь ты даже присягу не принял… Одно дело тренировать до кровавых соплей по многократно проверенной схеме, а другое — как тебя, когда точно не знаешь всех последствий. — Прохор прервался и отпил воды. — Вот скажи мне, была ли хоть одна тренировка в корпусе без какой-нибудь подлянки?

— Нет.

— Все эти подлянки на самом деле вещь сама по себе отличная — ты всегда готов к неожиданностям, не расслабляешься и получаешь незаменимый опыт действий в экстремальной ситуации, который тебе поможет выжить в реальном бою. Но! — Мой воспитатель многозначительно поднял палец. — Не на третью неделю тренировок, когда ты своего курсанта еще не знаешь и даже не догадываешься о его возможностях! Додумались тоже, четырех воевод на трубу выставить! В надежде, что ты туда не сунешься! А потом сказать тебе, что надо больше тренироваться, и ты не так уж и хорош!

— А ты откуда знаешь? — не поверил я.

— Орлов вчера деду твоему покаялся.

Так вот, значит, чем объяснялась та глумливая улыбка Смолова!

— Да и граф хорош, когда Вяземскую полез защищать. А ты, на секундочку, такой же его сотрудник, как и она. На тренировках всякое случается, и несчастные случаи тоже. И вообще, все надо делать постепенно, иначе человек может сломаться.

— Я же не сломался, — возразил я ему.

— Не сломался! — кивнул Прохор. — Все гораздо хуже. И в этом я сегодня убедился, когда в ресторане увидел, какими глазами ты на этих жандармов смотришь! Ты же их порвать был готов? Так?

— Так.

— А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что они все еще думают, что могут тебе приказывать! А ты так не думаешь, потому что перестал уважать своих командиров! Ведь так? — Он пристально на меня посмотрел.

А я попытался прислушаться к своим чувствам, которые говорили мне, что мой воспитатель прав. Точно так же я относился к нашему учителю по военной подготовке в лицее, который совершенно не ценил мою способность держать ментальный доспех, а ставил во главу угла владение стихиями, несмотря на то что я выигрывал все поединки. Тот разговор с Прохором после обсуждения моего первого учебного боя в классе заронил во мне первые сомнения в авторитете учителя, а потом я ему просто подчинялся, по совету того же Прохора.

— Так, — кивнул я.

— Вот и забудь про них! Особенно после сегодняшнего. Дед, я думаю, тебя поддержит. Теперь по Вяземской. Что мне сказал Орлов. До корпуса она служила в охране императрицы. Про «валькирий» я же тебе рассказывал? — Я кивнул. — Вышла замуж за некого Игоря Вяземского, офицера из «волкодавов». На каком-то задержании он погиб, после чего вдова попросила у императрицы перевода в корпус. Ей не отказали, тем более что все данные у нее для этого были. К ней в подразделении очень хорошо относятся и всячески оберегают, отчего она сильно бесится. Тренируется до исступления, с полигона приходится выгонять в приказном порядке. Орлов предупредил, что на ее слова обижаться не стоит. Когда дело доходит до службы, Вяземская иногда слегка теряет контроль и может наговорить всякого…

— Да, некрасиво получилось… — прокомментировал я.

— Успокоился? Сиди здесь, а я пошел главе рода звонить.

Прохор закрылся в кабинете и вышел минут через пятнадцать.

— На, с дедом поговори, — протянул он мне телефон.

— Лешка, — услышал я голос деда. — Прохор мне все рассказал, его мнение о том, что с Орловым тебе больше не надо связываться, я поддерживаю. Так что учись и потихоньку с Прохором тренируйся.

Закончив разговор, я вспомнил про ресторан.

— Я тысячу рублей администратору и официанту пообещал за причиненные неудобства. Сегодня в «Метрополии» в банкомате сниму. Сможешь завтра передать?

— А не жирно им будет? — хмыкнул Прохор, но, увидев, что я нахмурился, сказал: — Никаких денег тебе снимать не надо, я завтра с главой рода этот вопрос решу, наличку привезут, нечего свои тратить.

— Смотри сам, — кивнул я.

***

Уже на подъезде к Ясенево у полковника Орлова запиликал в кармане телефон. Увидев фамилию вызывавшего абонента, граф поморщился, но трубку взял.

— Ванюша, — услышал он ласковый голос князя Пожарского, — ты совсем предупреждений не понимаешь?

— Мих… — попытался ответить Орлов.

— Молчи, Ванюша, и слушай! Твой род теперь должен моему еще больше! Можешь что-нибудь сказать.

— Да, Михаил Николаевич, — убито согласился полковник.

— Вот и чудно! А теперь слушай дальше, Ванюша! К Лешке не вздумай приближаться даже на пушечный выстрел! И этих своих двоих предупреди. Как понял, прием?

— Понял, Михаил Николаевич! — На что в трубке заиграл сигнал отбоя.

Еще минуту полковник сдерживал себя от того, чтобы не раздавить телефон в руке, но, взяв себя в руки, положил его в карман — винить надо было только себя.

«Да, переборщили мы со Смоловым и Пасеком с этим Камнем…» — подумал граф Орлов и потер левое ухо.

***

Когда я уже собрался в «Метрополию», меня остановил Прохор:

— Присядь-ка на минутку. — Он дождался, когда я послушно сяду на диван в гостиной. — Еще раз хочу напомнить тебе о твоем раздражении, выливающемся сам знаешь во что. — Он посмотрел на меня серьезно. — Хоть из дома тебя не выпускай, монстру такую!

— Так это у меня на жандармов аллергия! — улыбнулся я. — Как увижу, сразу руки зудеть начинают. На других эту аллергию пока не замечал.

— Вот и постарайся себя в этих руках держать, Алексей! — Мой воспитатель не принял шутливого тона. — Иначе придется тебе академический отпуск брать и ехать в смоленское имение, нервы восстанавливать…

— Я понял, Прохор.

— Иди уже, горе луковое!

В «Метрополию», как и в прошлый раз, я поехал на «Волге». Процедура встречи с открыванием двери, приветствиями и моим «спесивым» видом повторилась. Андрей