Воруют! Чиновничий беспредел, или Власть низшей расы - Максим Калашников

Спасибо, тебе, Господи, что дал мне счастье вырасти в СССР! Что мне не пришлось ломать шапку перед «вашбродиями», не довелось зубрить их «Закон Божий» вместо чтения «Юного техника» и «Техника – молодежи». Какое счастье, что я учился в советской школе, смотрел умные телепередачи, что вели Робот и Паганель, а потом – и «Очевидно – невероятное» с Капицей. Спасибо тебе, Господи, что мне можно было бесплатно заниматься борьбой и стрельбой из лука, читать массу умных книг из больших библиотек и питаться полноценной белковой пищей. Теперь я понимаю, что электрический свет и газ в горелке, детский сад с бассейном и светлая моя школа с удивительными кабинетами по биологии и физике – все это плоды огромного труда, титанической работы, что сделали подвижники Красного проекта. Те, кто спас Россию от распада и небытия. Спасибо, Господи, что вырос я, не зная, что такое беженцы и террор, межнациональная резня и заложники. Или что такое дефолт, кризис и потеря работы. Спасибо вам, красные титаны, что создали для меня высокоразвитую страну.

Но теперь все это обрушено и сломано. Так же как и век назад, социум снова разделен на свиней, псов и овец. Так же, как и тогда, Россия (но теперь уже ужатая до размеров РФ) движется к бесславному концу. И снова спасти страну смогут лишь фанатичные, но при этом умные и очень русские приверженцы Большого Проекта. Наследники красных.

Однако, читатель, вернемся к опасному аграрному вопросу…

Ставка на трактор

Немного перенесемся во времени. 1920 год. Основная часть Гражданской войны позади, бои идут только на Дальнем Востоке (до 1922 г.) Сельское хозяйство в тяжелейшем кризисе. Первая мировая и Гражданская уничтожили около 10 миллионов крестьян. Из 32 миллионов лошадей, что были в империи в 1914 году, шестью годами позже остались только 18 миллионов. Остальные коньки пали от голода, погибли на войне, были угнаны из страны. Назревал настоящий голодный кризис: кризис нехватки лошадей для обработки земли. Как пишет в статье «Второй план ГОЭЛРО» Леонид Евсеев («Техника – молодежи», 1975 г., № 12), восполнить утраченный конский состав было нечем: естественным путем для этого требовались десятки лет. Да и жеребцов (всего 55 тыс.) для этого не хватало. Закупить лошадок на Западе? Тоже не получалось: в США и Европе война сильно сократила их поголовье.

Оставался только один путь выживания нашей страны – ее массовая тракторизация.

Самое интересное, что об этом думали еще в 1913 году. Тогда при Всероссийской сельскохозяйственной палате создали особую комиссию профессора В. Батюшкова. Она работала в закрытом режиме вместе с военными. И те предложили вполне социалистический вариант. Тракторы должны в мирное время работать на селе, а в случае войны – их мобилизуют в армию, на роль пушечных тягачей. Но для того чтобы крестьяне могли покупать и использовать тракторы, их военные предложили объединить в некие предтечи колхозов – в товарищества по механизированной обработке земли.

Как видите, идеи – предвестники коллективизации аграрной сферы рождались уже на закате царской России, в головах военно-стратегических умников. Естественно – тракторам просто не развернуться на маленьких индивидуальных наделах-полосках. Для работы на земле пришлось бы убрать межевые полосы – и пахать-боронить рационально, на объединенных площадях. Это лишний раз подтверждает наш тезис о том, что и царской России, подави она революцию, все равно пришлось бы жесткой рукой проводить свой вариант коллективизации/укрупнения крестьянских хозяйств. С неизбежным удалением излишка рабочих рук из сел в города. В крупных же поместьях тракторы применялись органично – там ничего укрупнять не приходилось. Но все равно России после Первой мировой понадобился бы фашизм, чтобы воплотить такую программу.

...

Ведь в рамках прежнего дворянско-капиталистического строя тракторизация в массовых масштабах после Первой мировой была невозможна. Если помещики и казаки еще могли сами покупать машины, то крестьяне густонаселенного Нечерноземья, даже объединившись в товарищества, были для этого слишком бедны. Стало быть, нужно было давать им тракторы за счет государства, за счет его льготных кредитов. А где государство могло взять деньги в рамках рыночной экономики? Да только за счет мобилизации доходов от хлебного экспорта (и экспорта нефти Баку, например). Но для этого объективно требовалось отобрать у помещиков доходы от вывоза зерна: ведь они, как мы знаем, львиную долю их проматывали на закупки роскоши и на жизнь за границей. Потребовалась бы национализация внешней торговли, национализация экспорта нефти, леса, пушнины – да всего! В результате пришлось бы все равно строить социализм – только не под Красной звездой, а под двуглавым орлом. Пришлось бы давить сопротивление этому курсу: и крестьянское, и дворянское, и капиталистическое. Ну, был бы у нас тогда не НКВД, а ОСВАГ какой-нибудь. Ведь если все на самотек пустить, то все тракторы сосредоточились бы на Юге, еще больше отрывая его от остальной страны.

Однако царская Россия лопнула изнутри, взорвалась революцией. И вот настал 1920-й. Тягловой скотины не хватает, промышленность – в разрухе. Нет больше золотого запаса: его растренькали соединенными усилиями и красные, и белые. Крупные поместья из политических соображений – нужно было прекратить войну с крестьянами – разделили. В результате товарность села упала. Промышленность не может дать селу достаточно товаров в обмен на зерно, да и самого товарного зерна становится все меньше. В итоге продуктовые карточки, отмененные в 1921 году, пришлось снова вводить в 1927-м. Стране нужна валюта для строительства новой индустрии, дать ее может только вывоз зерна (у СССР 1920-х еще нет ни газа Ямала, ни нефти Тюмени). А зерна не хватает.