Воруют! Чиновничий беспредел, или Власть низшей расы - Максим Калашников

Командир, старший друг отца, ворвался в амбар и вывел его на улицу, на площадь, куда уже сгоняли казачье. И горе было тому, в ком узнавали палачей. Вывели старого (в авторитете) казака, чей сын, оказывается, перерубил комиссара и полоснул по голове отца. Тому дали под дых и, когда он осел, за волосы дернув, поставили на четвереньки. Отцу дали шашку: «Мсти, Жорка!» Отец рубанул по шее, но только надрубил мышцы: слабость и рана – не стимулятор. Командир свистнул саблей, и голова хлюпнулась вниз раньше тела…

Уже после, когда в конце Гражданской войны полк отца перебросили на Туркестанский фронт, отец видел ряды посаженных на колы и слышал хриплые жуткие вопли: «Добейте!! Добейте!!!»…»

Вот вам и плоды подспудного воспитания в казаках чувства особости, отдельности от прочего русского народа. Теперь вы понимаете, почему, когда красные репрессировали казаков, на стороне красных оказались миллионы сочувствующих. Ибо много кто помнил казацкий садизм.

Мне скажут: но красные тоже были жестокими, их комиссары бросали офицеров в доменные печи живьем, молотком мошонки людям разбивали, клизмы из толченого стекла ставили. Ну, допустим, этим занимались особо рьяные коммунисты. Но ведь тогда и ответную жестокость нужно применять к командирам и комиссарам, это было бы логично. Но нет, как видите, казаки устраивали изуверские казни для рядовых, простых людей. Зачем? Да потому что у низшей расы, у быдла, на поверхность вырвались самые дикие инстинкты.

У меня есть яркое воспоминание детства. Прошло уже более тридцати лет, но я помню это, как будто все произошло вчера. Мы с другом, делая канатную дорогу, натягивали между деревьями толстую стальную проволоку. Потом мы хотели кататься по ней на колесе от старой педальной машинки со снятой шиной, приделав к оси колеса сиденье со стропами. И когда мы забрасывали один конец проволоки на дерево, то услышали за спиной какой-то сладострастно-хриплый голос:

– Что, ребята, кошку будете вешать?

И до сих пор перед глазами моими стоит эта красная, испитая рожа какого-то типичного слесаря. То, что мы можем делать канатную дорогу, не пришло в убогие мозги. Он судил по себе, ибо сам вешал в детстве кошек, потом, поди, мастурбируя по ночам при воспоминании об агонии несчастных животных.

Так вот, эта садистская казачня была из той же породы вешателей кошек, из низшей расы, что посчитала себя безнаказанной и «избранной». Это быдло просто распоясалось и творило все, что вырывалось наружу из убогих душонок бывших царских псов. На фоне такого красные наверняка казались олицетворением культуры и порядка. И тот русско-советский человек, коего неудачно (и подчас дубово) пытались создать красные, был на три ступени выше вот этого тупого, садистского быдла. Теперь я понимаю, какую огромную культурную работу смогла провести советская власть, почти вытравив вот это позорище.

…А вот другой герой белого казачьего движения – кубанский атаман Шкуро. Его дивизия, заняв Владикавказ в январе 1919 года, учинила такой грабеж, что атаман насилу его остановил. Именно части Шкуро, взяв Воронеж в сентябре 1919-го, учинили там массовые казни.

Уже в Великую Отечественную, перейдя на службу Гитлеру, Шкуро вместе с П. и С. Красновыми, бывшим командиром Дикой дивизии Гиреем стали поднимать казаков в антисоветские восстания, на борьбу за «честь и свободу Тихого Дона». Появилась (10 ноября 1943 г.) Декларация казачьего правительства (Особая грамота) за подписью генерала Кейтеля и министра восточных областей Розенберга. Писал ее П. Краснов. Там казаки признавались союзником Германии, которым после победы над СССР вернут их привилегии и земельные наделы. Вскоре, 30 марта 1944 года, П. Краснов возглавил Главное управление казачьих войск. В Белоруссии, в районе Новогрудка, создали «казачий стан». Сформированные там части казачков бросили на подавление партизан. Потом, когда сталинские армии выкинули гитлеровцев за рубежи СССР, гитлероказаки отправились в Северную Италию и Югославию на борьбу с партизанами. Жечь и вешать. В Югославии дивизия гитлероказаков под командованием фон Панвица самоснабжалась: грабила местное население…

А атаман Семенов? Тот, что в Забайкалье хотел установить свое «независимое государство» еще в 1919 году, при этом отрекаясь от своей русскости? Он же залил кровью эту территорию. В Троицкосавске организовали лагерь смерти, на станции Андриановка расстреляли три тысячи человек. Субсидии Семенову на содержание его отрядов платила Япония. Ей нравилась идея создания марионеточного государства в Забайкалье. Формально подчиняясь Колчаку, Семенов не помог своему начальнику в походе на Москву. Придерживал и штыки, и бронепоезда. А зачем ему Москва? Ему и так хорошо было. А ведь фронт красных был перенапряжен, и здесь помощь атамана Колчаку могла бы сыграть роль соломинки, ломающей хребет перегруженному верблюду…

Да, не зря Сталин всю эту мразь в 1945-м поймал (добился ее выдачи с Запада) да и повесил после показательных процессов. Теперь вы представляете себе, читатель, с какими сепаратистами могла столкнуться Россия при своем «органичном развитии»? И какая сволочь догадалась Николашку Второго в святые записать? Видимо, случилось это в силу того, что ныне правящие в РФ представители низшей расы осознают свое глубокое духовное родство со своими предшественниками из начала XX века. Родство с теми, кто Россию проворовал, промотал и изнутри взорвал. Вот и производят того, кто довел страну до катастрофы и оправдывал крупных воров, в святые. Я не буду над ними рыдать – так же, как и не стану лить слезы над «благородными белогвардейцами», успешно проср…ми свою победу.

Ведь то, что могло случиться с «Россией без 1917 года», тоже легко моделируется. Сильно потрепанная войной страна с расстроенными финансами и кризисной экономикой отчетливо делилась на голодный Центр и хлебный Юг. С первыми ударами Великой депрессии на Юге нашлись бы новые лидеры, которые заговорили бы так:

– А зачем нам, казакам, тащить на своей шее эти нищие центральные губернии, где живут всякие босяки? На кой ляд нам платить налоги какому-то Петербургу, где наши денежки разворовывает столичная бюрократия? К чему нам покупать плохие и дорогие изделия тамошней промышленности? Какого беса мы будем финансировать спасение нечерноземных деревень, помогая им покупать всякие тракторы? На кой хрен нам выплачивать государственные долги, что натворила империя? На фиг империю! Даешь национальную свободу! Ведь мы же – не русские, но казаки, особый народ. Мы сами можем продавать свое зерно в Европу и покупать в Европе же товары отличного качества. Давайте отделимся, к едрене фене!»

Не верите в реальность такой картины? Ну, так вспомните, как вели себя казаки Иловайского или эпопею с «независимостью Дона». Естественно, центральная власть попыталась бы пресечь отделение хлебородно-экспортных регионов. И тогда в России без большевиков (уже в 1930-е) могла начаться гражданская война. Да-да, Север – против Юга, как в Америке 1861–1865 годов. И что могло твориться в такой междоусобице, прекрасно можно себе представить. Стоит только вспомнить те художества, что творили казачки в привычной нам ветви истории. Ну а как «элита» может расколоть страну и разрезать единый народ на ублюдочные «суверенности», едва только запахнет возможность.