Приступить к ликвидации - Эдуард Хруцкий

Данилов вошел в кабинет, сел за стол. Черт его знает, этого Никитина, ну что за человек! Любить людей он его, конечно, не научит, а уважать заставит. Пусть хоть внешне ведет себя пристойно, как подобает работнику милиции.

В дверь постучали.

— Войдите.

На пороге вытянулся Никитин.

— Шофер Калинин по вашему приказанию доставлен. Разрешите ввести, товарищ подполковник?

— Введи.

Данилов рассматривал Калинина и думал: здорово же его скрутило. Шофер не сидел на стуле, а оплыл на нем, как квашня, безвольно и беззащитно.

— Ваша фамилия?

— Моя? — срывающимся голосом спросил свидетель. — Моя, что ли?

— Ваша.

— Калинин Владимир Данилович.

— Номер вашей машины?

— Моей, да? Моей?

— Вашей, естественно, да успокойтесь вы. — Данилов встал и увидел, как голова Калинина дернулась. «Господи, — подумал он, — надо же быть таким трусом!» Иван Александрович налил стакан воды из графина, протянул свидетелю: — Выпейте и успокойтесь.

Калинин пил жадно, расплескивая воду трясущимися руками.

— Ну, успокоились?

Калинин кивнул.

— Читать можете?

— Могу, — еле выдавил он.

— Нате вам Уголовный кодекс. Вот статья 95[7]. Ознакомьтесь. Да нет, так у нас ничего не получится. Ну и развезло вас! Держите себя в руках, вы же мужчина, в конце концов. Слушайте. Статья 95 УК РСФСР гласит:

«Заведомо ложный донос органу судебно-следственной власти или иным, имеющим право возбуждать уголовное преследование должностным лицам, а равно заведомо ложное показание, данное свидетелем, экспертом или переводчиком при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства по делу, — лишение свободы или исправительно-трудовые работы на срок до трех месяцев».

Вы уяснили смысл статьи?

Калинин опять кивнул.

— Прекрасно. Прошу вас назвать номер машины.

— МТ 51–50, — выдавил из себя свидетель.

Данилову казалось, что говорил не Калинин. В этого обмякшего, потерявшего контроль над собой человека как будто кто-то вставил приспособление, похожее на сломанный старый фонограф со стертыми валиками. Нажимаешь кнопку, изношенная пружина начинает крутить валик, и в трубу сквозь шипение и треск доносится нечто похожее на человеческий голос.

— Подойдите к столу и посмотрите на эту фотографию, — резко не сказал — скомандовал Данилов. Он по опыту знал, что жесткость заставляет таких людей собраться.

Калинин встал, взглянул на фотографию Судина и кивнул.

— Вы его знаете?

— Да, — опять послышались хрип и шипение.

— Успокойтесь. И расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились.

— Возил его пару раз. — Голос Калинина окреп. — Я, товарищ подполковник, — он махнул рукой, — от жадности это все, от корысти моей. Еду по Арбату, они идут…

— Кто именно?

— Этот, что на фото, и полковник авиации. Руку подняли. Я остановился, довез их.

— Куда?

— Сначала в Зачатьевский, к этому, потом на Патриаршие пруды, там женщину взяли — и в коммерческий ресторан «Гранд-отель».

— Дальше что было?

— Его потом всего один раз видел. И все.

— А полковника? — Данилов напрягся внутренне.

— Его часто.

— Куда возили?

— В «Гранд-отель» и на Патриаршие, к этой, значит, женщине, она поет там.

— Где, на Патриарших?

— Нет, в ресторане. Артистка, значит.

— Кто такой этот полковник?

— Зовут Вадим Гаврилович, он здесь где-то на генерала учится.

— Это он вам сказал?

— И мне и женщине. В машине рассказывал.

— Где он живет?

— Не знаю. За городом. В Салтыковке. Я его туда один раз подвозил.

— Куда именно?

— К станции. Поехали по Горьковскому шоссе, через Балашиху, к переезду. Там как раз эшелон стоял, не проехать. Он мне и говорит: ты, мол, давай домой, я пешком доберусь, мне здесь два шага.

— Как зовут эту женщину?

— Какую?

— Певицу из ресторана.

— Он ее Ларисой называл.

— А она его?

— Вадиком. Он меня предупреждал: «Ты говори, что это машина моя». Мол, с уважением ко мне, как к хозяину. А мне-то что, платил он хорошо.

— Сколько же?

— Две тысячи за поездку.

— Часто вы так ездили?

— Раз десять. Я готов, деньги могу сдать. Я…

— Не в деньгах дело, Калинин. Какая у вас была связь?

— Не понял я, вы о чем?

— Ну, как вы договаривались?

— Он мне на работу звонил. Я хозяина своего всегда к шести к его бабе отвожу.

— К жене?

— Да нет, к бабе, она у нас плановиком работает. И до пяти утра свободный.

— Прекрасно. Сейчас вас проводят в другую комнату, там все это напишете. Подробно, не упуская никаких деталей. Понятно?

— Ясно. Все как есть напишу. Спасибо вам.

Когда Калинина увели, Данилов срочно вызвал Муравьева, Самохина, Ковалева и Никитина.

— Муравьев, немедленно в Салтыковку, там разыщешь дом, где живет этот летчик. Бери людей, машину и — туда. Возьми постановление на арест и обыск у прокурора. Если его не будет дома, оставишь засаду, а сам с материалами сюда. Действуй. Самохин, звони в ресторан «Гранд-отель», уточни адрес певицы. Зовут Лариса, проживает на Патриарших прудах. Ковалев, ты едешь на автобазу, будешь сидеть и ждать звонка «полковника», возьми с собой техника, пусть он тебе отводной наушник приспособит. Никитин, в «Гранд-отель». У меня все. Выполняйте.

Через полчаса Самохин принес листок бумаги и положил его на стол перед Даниловым:

— Алфимова Лариса Евгеньевна. Патриаршие пруды, дом шесть, корпус А, квартира четыре.

Вот теперь начиналось самое главное. Все возможные контакты «полковника» были блокированы. На автобазе у телефона дежурил Ковалев, в «Гранд-отель» выслана группа во главе с Никитиным, в Салтыковке — Муравьев, к певице он поедет сам. Где-то «полковник» должен объявиться. Данилов, сидя в машине, старался не думать о том, что вопреки логике этот человек просто может исчезнуть из Москвы.

Муравьев

Он сидел в жарко натопленной дежурке Салтыковского поселкового отделения и ждал участкового, обслуживающего 5-ю Лучевую улицу. Несколько минут назад дежурный старшина подтвердил, что на даче вдовы профессора Сомова действительно проживает слушатель Академии Генштаба полковник авиации Вадим Гаврилович Чистяков. Что прописка его оформлена по всем правилам. Игорь попросил принести ему из паспортного стола документы и вызвать участкового и теперь ждал. Его люди сразу же пошли к дому 7 по 5-й Лучевой.