Вернувшийся из навсегда - Юрий Иванович

В идеале такая перепроверка могла затянуться и на три, и на пять дней, что Светозарову было выгодно, и на что он изначально рассчитывал. Да и сам факт саботажа с его стороны никакие учёные вот так сразу и не докажут. Ну, разве что среди них вдруг окажется шаман из народности лаом и расскажет все секреты об умениях Посвящённых. Кстати, несмотря на кастовость хранителей древних знаний, и среди них могли оказаться предатели, польстившиеся на щедрые предложения императора. Так что назначенный на ближайшую ночь побег являлся более чем актуальным.

Может, предателя и не было, да и учёные не стали сталкивать вину за смерть зародышей на землянина, но когда много следователей да ещё и лучших, то идей тоже невероятно много. В том числе и дельных. Наверняка кто-то и выдвинул идею, что, возможно, замешан в провале программы сам узник. Или догадывается о том, кто это сделал, как и для чего. И, скорей всего, этого самого следователя и послали в узилище с напоминанием: «Инициатива наказуема! Сам придумал? Вот сам Пришельца и раскручивай!»

Потому что явился совершенно новый, никогда ранее не приходивший тип, по лицу, мимике и всему внешнему виду которого тотчас становилось понятно: опасный противник! Если вцепится, то уж точно намертво. Такому только дай заметить малейшую слабину, всю душу наизнанку вывернет. И ладно бы как раньше делал мятежник: попросту отказывался отвечать на любые вопросы, ещё и посмеивался окровавленным ртом, когда его жестоко пытали, избивали, мучили голодом и жаждой. А то ведь на кону стоял намеченный побег. Заедаться не стоило, следовало всеми силами показывать своё недоумение по поводу происходящего и максимально отторгать от себя всякие подозрения. По крайней мере до ночи. А там уже – как получится.

Вот и пришлось узнику после второго обеда, все три часа личного времени, демонстративно зевать, с ленцой отвечать на въедливые вопросы и время от времени выкрикивать в сторону видеокамер:

– Ну и когда вы мне экран включите?! Что за издевательство?! Я требую восстановления справедливости! – Да изредка угрожать: – Если мне сегодня не дадут доступ к Интернету, я завтра и слова не скажу! И объявлю с самого утра бессрочную голодовку!

После второй такой угрозы следователь в упор спросил:

– Чего до завтра ждать? Почему сейчас, немедленно голодовку не объявишь?

– Потому что я последователен во всём! – с пафосом похвастался Светозаров. – И если сказал, что вначале говорить перестану и не ранее чем завтра, то так и сделаю. И мои последние слова как раз и будут о голодовке.

– Ну, это всё – мальчишество. А по-мужски искренне можешь ответить? – настаивал тип с бульдожьей хваткой.

– Искренне? Запросто! Хоть и для настоящего мужчины несолидное оправдание… – словно решился узник. – Повод самый простой и невероятно банальный. На ужин обещали голубцы. А ты знаешь, насколько я люблю голубцы?

Похоже, что собеседник знал, потому что кивнул с пониманием. Может, и сам обожал эту затейливую пищу. Но его приверженность к моральному давлению на заключённых продолжала играть приоритетную роль в допросе. Что интересно, главную цель своего интереса он до сих пор не вскрыл, плутая вокруг да около, словно ждал, что узник сам проговорится или каким иным неосторожным словом покажет свою информированность.

Поэтому продолжал давить подспудно, словно утверждая: говори всё что знаешь, иначе хуже будет. И это «хуже» он решил сотворить с помощью самых низменных средств:

– Хорошая мысль о голубцах, спасибо. Я её обдумаю, и мы, возможно, поставим столик вне твоей досягаемости, где твоё любимое блюдо будет красоваться и дурманить вкусными запахами. Но есть метод и более эффективный… Ты сам не раз утверждал, что любил свою супругу, мать Бориса, невероятно. Пожалуй, больше чем какие-то голубцы. Не спорь и не пытайся отрицать это! По глазам вижу… И что ты станешь делать, если твою жену у тебя на глазах станут пользовать иные мужчины?

– Ничего. Потому что вы не сможете надругаться над её телом. Я его лично кремировал, – без малейших эмоций заявил землянин.

– Зря ты о нас такого плохого мнения. Ты увидишь свою супругу на экране, в тех записях, которые она сама делала со своими любовниками. А? Хочешь? Рассмотришь, как горят от страсти её глаза, как розовеют ланиты и наливаются упругостью её соски… как она кричит от страсти и в любовной неге…

– Ха! Да ты никак порно увлекаешься? – раздался издевательский вопрос. Но следователь нисколько не смутился:

– Ты ведь явно не поверил своему другу Дару Горскому, что такие записи твоей возлюбленной Гаранделлы существуют? А зря, твой старый приятель не врал… И если ты не пообещаешь сотрудничать со следствием по некоторым, сугубо бытовым вопросам, эти записи тебе включат. Кстати! Как раз и экран заработает, лишая тебя возможности замолчать и объявить неуместную для гурмана голодовку. Согласен?

– Что согласен? Голодать?

– Сотрудничать со следствием.

– Так я и так от всей души сотрудничаю. Разве только друзей своих не стану выдавать да соратников. А всё остальное: спрашивай, не стесняйся. Я вон даже двух шпионок, точнее, целых двух резидентов из королевства Гровуран сдал контрразведке. Так что мне вскоре законная награда от императора придёт. Думаю, нехилый такой орден получу…

– Вполне! А то и два ордена! Но меня сейчас интересует нечто совершенно иное.

– Я весь внимание. Чем смогу – помогу. Хотя сразу добавлю, что в никакие видеоматериалы не верю, да и вообще меня никаким шантажом пронять нельзя.

– То есть ты не расстроишься, увидев жену с иными мужчинами?

– Мёртвые сраму не имут! – жёстко ответил Пришелец.

Следователь с минуту после этого просто молчал, буравя заключённого тяжёлым взглядом. Давил морально, так сказать. Ну и наконец решил перейти к конкретике:

– Светозаров, зачем ты умышленно испортил свою сперму?

К чему-то подобному тот оказался готов давно, поэтому лишь хохотнул и с улыбкой стал уточнять:

– Э-э-э… это как «испортил»? Недолил или пены много? Хе-хе!..

– Нам стало известно, что это твоя вина! – повысил голос тип. – Поэтому признавайся, зачем ты это сделал?!

Шрамы на лице, конечно, мешали нормальной мимике, но наверняка удалось изобразить искреннее изумление:

– Однако! С чего это вдруг такое обвинение? Значит, все дни до того сперма была нормальная, а вчерашнюю – взял да испортил?! И каким таким варварским способом?

– Вот об этом я тебя и спрашиваю?!

– А я то же самое спрашиваю у тебя! – распалился моментально заключённый. И начал кричать дальше чуть ли не со злобой: – Кто там среди вас напортачил? Не успели как следует сохранить? Или переморозили? А теперь хотите всю вину на меня свалить? А вот вам фигушки! Выкусите! Я здесь и так незаконно в узилище сижу, так они мне ещё и порчу собственной спермы пытаются инкриминировать! Наглецы!

Следователь тоже не стал деликатничать и выбирать выражения. Сорвался не просто на крик, а ещё и с нецензурными словами и с оскорблениями. Опростоволосился, короче, оказался ему заключённый совсем не по зубам. А бить его или применить более жёсткие степени допроса – наверняка запретили. Чем землянин с огромным удовлетворением сейчас и пользовался. Полчаса они рычали друг на друга, хамили и обзывались сленговыми словами подпольщиков.