Черное Рождество - Наталья Александрова

– Виданое ли дело! – буркнул себе под носСаенко. – С дороги не умывшись, не поевши, опыты над покойникомустраивать… Однако вышел и вскоре вернулся с вещами полковника, которые наконецпривез медлительный татарин. Открыв саквояж, Горецкий вынул оттуда мензурку,пузырек со спиртом и несколько пакетиков с порошками. Поставив мензурку на крайстола, он влил в нее немного спирта и подсыпал содержимое трех пакетиков. Подняввзгляд на Бориса и Юлию Львовну, которые наблюдали за ним как зачарованные,Аркадий Петрович сказал:

– Я не буду утомлять вас химическими подробностямисвоего эксперимента, скажу только, что полученный мной состав не изменит своегоцвета, вступив в реакцию с обычной трупной тканью. Однако в том случае, еслитрупная ткань содержит алкалоиды, близкие стрихнину, к каким относится ядкураре и священный яд тунгусских шаманов, мой состав изменит цвет накрасновато-бурый.

С этими словами Горецкий слегка отогнул металлическимшпателем губу трупа и капнул на ее слизистую поверхность бесцветную жидкость измензурки. Двое зрителей затаили дыхание. Капля жидкости на губе мертвецазапузырилась, будто вскипела, и отчетливо окрасилась в красно-бурый цвет.

– Что и требовалось доказать, – профессорскимтоном произнес Аркадий Петрович, выпрямляясь и поправляя пенсне.

Юлия Львовна перевела дыхание и вполголоса проговорила,обращаясь к полковнику:

– Вы утверждаете, что покойного Стасского отравили этимсамым ядом?

– Я уверен почти на сто процентов.

– И яд, насколько я знаю, действует на организмчеловека очень быстро? – настойчиво спрашивала она.

– Да, от пяти до пятнадцати минут, это зависит отиндивидуальных особенностей организма.

– Очень интересно, – встрепенулся Борис, –вчера вечером мы все находились вместе примерно полчаса до смерти Стасского, ивсе видели, что он ел и пил, вернее, кажется, он только пил вино… – Новедь это значит… это значит, что его убил один из тех, кто находился вчера вэтой комнате… один из нас! – воскликнула Юлия Львовна.

В глазах ее Борис заметил не испуг, а сильное удивление.

В дверях появились капитан Сильверсван и лейтенант Ткачев.

– Что с вами, Юлия Львовна? – спросилкапитан. – Вы словно привидение увидели! Впрочем, это неудивительно, когдав доме покойник.

– В доме не просто покойник, – сдавленным, но вобщем спокойным голосом произнесла Юлия Львовна, – полковник Горецкийутверждает, что Стасский убит… отравлен, и, следовательно, один из нас –убийца.

Увидев стоящего возле стола Горецкого, моряки представилисьему. Полковник сообщил им о своих наблюдениях и о результате химическогоэксперимента.

– Скажите, господин полковник, – с ноткой сарказмав голосе поинтересовался Ткачев, – а вы всегда возите с собой портативнуюхимическую лабораторию или, направляясь к нам, вы ожидали найти здесь удобныйповод для проявления своих специфических талантов?

Нисколько не смутившись, Горецкий ответил:

– У каждого человека могут быть свои собственныеинтересы, то, что его занимает. Англичане называют это «хобби». Я, например,знаю одного боевого генерала, очень смелого и достойного человека, которыйпостоянно возит с собой альбом редких марок и разглядывает их в свободноевремя. А сам я, видите ли, увлекаюсь криминалистикой… – Любите, значит, всвободное время расследовать преступления, – с прежним сарказмом вставилТкачев, – долгими зимними вечерами… – Лейтенант, что вы,право, – прервал его Борис, – смею вас уверить, это большая удача –то, что господин полковник оказался здесь. Аркадий Петрович поможет нам разобратьсяв этом ужасном происшествии, иначе мы будем подозревать друг друга ивздрагивать от каждого шороха… – Да, господин полковник, – вступил вразговор Сильверсван, – если бы убийство произошло на корабле, обязанностьпроизвести расследование легла бы по закону на меня, как на капитана, но сейчасмы на суше, и вы – старший по званию. Кроме того, вы юрист, так что вам и картыв руки. Но… – капитан Сильверсван оглядел присутствующих, – мы все,конечно, очень доверяем познаниям полковника Горецкого.

И все же как-то не верится, что вчера в этом доме произошлоубийство, да еще таким изощренным способом. Отравить офицера ядом! Это когдавсе вокруг буквально обвешаны оружием! Ну, допустим, все же вы правы. Но неразумней было бы похоронить поручика Стасского как можно скорее, потому чтодень обещает быть жарким, – прошу прощения, сударыня, за неприятныеподробности. – Сильверсван повернулся к Юлии Львовне, но она усталомахнула рукой – не извиняйтесь, мол, капитан, я в лазаретах и не такое видела. –Похоронить поручика и начать заниматься своими непосредственными делами, –продолжал Сильверсван, – которых у всех нас отыщется множество, как,впрочем, и у полковника.

– Господин капитан, – медленно проговорилБорис, – вы что же, против расследования, вам есть что скрывать?

Сильверсван поморщился чуть заметно и ответил:

– Мое личное мнение не будет играть особой роли, есликаждый из нас выскажется, хочет он этого расследования или нет. Если всесогласятся, я присоединюсь к большинству. Так каково ваше мнение, господа?

Ответом ему было тягостное молчание.

– Не хочу показаться неблагодарным, – началТкачев, – но, как совершенно справедливо заметил капитан Сильверсван, укаждого из нас есть свои собственные дела. Однако мне почему-то кажется, чторасследование не займет слишком много времени. Полковник распорядится быстро.Покойный Стасский умел наживать себе врагов.

– Именно поэтому будет трудно разобраться, кто жевиноват, – вставил Борис.

– Я, господа, доверяю полковнику Горецкому, я знаю егодавно и считаю, что на свежий взгляд легче разобраться в происшедшем. А дел унас особенно никаких и нет. Мы с Колзаковым свободны до пяти часов, покакрасные не начнут обычного артиллерийского обстрела, а ваша канонеркаокончательно повреждена после вчерашнего, так что вам бы нужно уезжать отсюдапо суше, но на день можете задержаться. Юлия Львовна, вы поддерживаете моюпросьбу о расследовании?

– Ну, разумеется, – рассеянно ответила она, ни накого не глядя и думая о чем-то своем.

Борис даже обиделся немного, потому что после прошлой ночиЮлия не проявляла никак своего отношения к нему, держалась подчеркнуторавнодушно.

Разумеется, он не требует, чтобы она при всех бросалась кнему на шею, но хоть теплый взгляд бросить украдкой она может?

– Стало быть, все уладилось, – оживилсяТкачев, – просим, полковник, задавайте свои вопросы.

– Хорошо. – Горецкий обвел взглядом окружающих иснял пенсне. Лицо его при этом сделалось суровым и решительным. – Как японимаю, сейчас здесь присутствуют все участники вчерашней неудавшейсявечеринки, за исключением капитана Колзакова.

– А это как раз очень странно, потому что именноКолзаков вызывает наибольшие подозрения, – воскликнул Ткачев. – Вы,господин полковник, поймите меня правильно, у меня лично Николай Иванович невызывает никаких отрицательных эмоций, но факты… факты говорят сами за себя.