Чистилище. Живой - Виктор Глумов

В ванной заплескалась вода – Макс обливался из ковшика. Андрей отодвинул Таню и переступил порог чужой спальни. Палец с полминуты лежал на выключателе. Щелчок – свет резанул по глазам. На разоренной постели, залитой кровью, на спине лежала Марина с неестественно вывернутой головой. Ее яркие губы были приоткрыты, а подернутые пеленой глаза удивленно смотрели в зеркало трюмо. Вполне человеческое лицо…

Нет, она перестала быть человеком. Господи, если Ты есть, сделай так, чтобы не видеть, как мутирует Таня… Нет, лучше избавь ее от такого зрелища!

Как и всякий юноша, считающий себя чуть ли не бессмертным, Андрей в глубине души надеялся, что они попадут в небольшой процент людей, организмы которых способны победить вирус. Непременно вместе, а никак не порознь.

Он шагнул к Марине, закрыл ее глаза и решил, что Максу незачем больше смотреть на творение рук своих. Ничего не говоря Тане, он завернул Марину в простыню, перекинул труп через плечо и понес в комнату-кладовую, как похищенную невесту. Таня, сложив руки на груди, провожала его взглядом. Наверное, она думала о том же: «Господи, помоги сохрани их, а если нет, позволь мутировать в один день».

Утром Макс не пришел на завтрак, попросил оставить его в покое. Андрей не стал навязываться. Таня осталась дома, боясь, что убийство любимой женщины сведет его с ума или он наложит на себя руки.

Андрей вышел к раздаточному окошку в столовой, когда все собрались за столом. Дети соревновались за самый лакомый кусок, переговаривались взрослые, стучали ложки. Только Катя не ела, смотрела в тарелку, положив руки на колени. Никто не обратил внимания на Андрея, а он все не решался нарушить хрупкое спокойствие.

– Случилось несчастье, – проговорил он и смолк, пытаясь проглотить застрявший в горле ком.

Все замерли. Не выпуская из рук ложек-вилок-чашек, с удивлением начали оглядывать друг друга, пытаясь сообразить, кого нет. Андрей не стал их мучить:

– Марина, жена Макса. Макс… сами понимаете. Таня сейчас с ним.

Мама Валя, работающая на раздаче, выронила тарелку и заголосила. Катя закрыла лицо руками. Мордашка Стаса вытянулась, рот искривился, и он закричал.

Только теперь Андрей понял, как жестоко было помещать детей в семьи, где родители скоро умрут. Один раз они уже осиротели.

* * *

Похороны назначили на четыре часа вечера. Андрей все так же вел у подростков основы медицины, рассказывал, как останавливать кровотечение. Ученики делали вид, что слушали. Остальные жители базы выполняли повседневные обязанности. Андрей старался ни с кем из взрослых не встречаться, но даже в изоляции чувствовал тяжесть нависшего над поселком горя. Несколько месяцев все жили, забыв о том, что заражены, и метроном отсчитывает секунды.

И вот гильотина опустилась. Мутировала Марина. Кто следующий? Смогут ли они жить спокойно, зная, что в любую минуту…

Мимо школы к ангару прошагал Макс в ватнике, ушанке и сапогах. Через минуту он уже шел назад с двумя лопатами: совковой и обычной, какой копают грядки, направился к воротам, рыть могилу. Андрей невольно глянул на часы: до похорон остался час.

У Марины была странная фобия: она боялась очнуться в гробу, потому просила похоронить ее, как татарку, обмотанную простынями. Ее просьбу решили выполнить, но прежде тело Марины вынесли на носилках к дому. Таня нарумянила ее, подвела ресницы и губы. В первом ряду сомкнувшегося над носилками кольца стояли дети и с ужасом смотрели на еще вчера полную сил Марину. Стас и Катя рыдали, как настоящие брат и сестра, Таня не отходила от них, гладила Катю по волосам. Андрей протолкнулся к ним, обнял Таню. Рыдающая девочка пролепетала:

– Ну хоть вы меня не бросите? Пообещайте!

И Андрей пообещал, и сам поверил, откуда-то появились силы, уверенность, что только ради них ему даруется долгая жизнь.

Взрослые крепились. Только Мама Валя смахивала слезы, льющиеся потоком. Макс прощаться с умершей не пришел, и Андрей не осуждал его. Мама Валя и Таня спеленали Марину, после чего мужчины понесли ее за ограду, где Валера уже приготовил деревянный крест, а Таня нарисовала портрет усопшей.

Андрей любил Марину как боевого товарища, как старшую сестру, и потому ему больно было смотреть, как близнецы заработали лопатами, бросая черную мерзлую землю на белый саван. Он отключил чувства и думал. Раньше все молчали о смерти, если кто-то пытался поговорить о неизбежном, ему закрывали рот, словно он затронул постыдную тему. Это неправильно. О смерти нужно говорить, особенно – детям. Смерть должна стать для них обыденностью, иначе они, как Светка, рисующая на снегу, сойдут с ума.

Андрей всегда был атеистом, сейчас же с тоской осознал, что завидует верующим, таким, как Мама Валя, как ее ученица – замкнутая, вечно печальная Полина: им не страшно умирать, потому что их ждет не вечное Ничто, а царство Божие.

Конец лета в этом году выдался засушливым, в начале сентября хлынул дождь. На три дня заперли ставни и не выходили из домов. Даже дети ходили на цыпочках, прислушивались к подозрительным звукам и замирали. Андрей уж подумал, что пшеница сгниет на корню, а животина пожрет еду, оставленную с запасом, и передохнет с голоду или от страха.

Но вскоре выглянуло солнце, вода высохла, началось бабье лето, и все жители базы, и стар и млад, устремились собирать урожай. Поля были небольшими, и поскольку было еще довольно влажно, работников поочередно охраняли автоматчики – на случай если нападет мутант.

Пшеницей засеяли большую часть огородов дач и поселка. Убирали по старинке: вязали снопы, чтобы потом дружно молотить на расстеленном брезенте. Солома пойдет на корм корове, живущей в стойле. Зерна отнесут на мельницу, а часть оставят на посевную.

Андрей срезал серпом колосья, бросал их на ткань, где Катя собирала их в снопы и связывала. Солнце не припекало – ласково гладило макушку. Раньше лето было самым беззаботным временем: занятий нет, поработал месяц и ходи себе на речку, развлекайся. Теперь же головы поднять некогда: пока тепло и сухо, надо построить сарай для дров. Картошку выкопать. Ягоды, грибы собрать. И главное – запасти на зиму дрова, море дров! Теперь понятно, почему раньше каникулы были именно летом – чтоб дети родителям в поле помогали, а потом все привыкли, да и городским жителям все равно когда отдыхать.

Сейчас еще сложнее, чем в древности, потому что когда зарядят дожди, надо будет сидеть и не отсвечивать до самых морозов. А при морозе работать, мягко говоря, некомфортно.

Сложна жизнь деревенская. Сложна, но благодарна. Еще предстоит научиться получать сахар из свеклы, Андрей пока не ознакомился с технологией. А вот самогонный аппарат Макс соорудил – чтобы производить спирт и ездить на нем вместо бензина. В последнее время он сделал много полезных вещей, а сам аж позеленел от того, что солнца не видит.

В кармане затрещала рация, Андрей чуть палец себе серпом не отрезал. Базу остались охранять однорукий Игорь и афганец Петр. Неужели на них напали?