Клуб избранных - Александр Овчаренко

– Она взрослая девочка, и сама решает, что ей делать! – убеждал я себя, глядя в бесстыжие глаза несравненной госпожи Грач, которые она безуспешно пыталась занавесить наклеенными ресницами.

Разговор между нами не клеился, и я с облегчением вспомнил, что вчера забыл получить причитающийся нам гонорар.

– Я за деньгами съезжу, – прервал я неловкое молчание.

– Угу, – сонным голосом ответила Евдокия, устраиваясь на двуспальной кровати. Блеск в её глазах погас, уступив место апатии и усталости. Глядя на засыпающую Евдокию, я подумал, что прошлой ночью спать ей не довелось.

Стоял погожий сентябрьский денёк, и я с удовольствием прогулялся по городу. В первом корпусе головного офиса холдинга шёл ремонт, а во втором корпусе началось заседание совета директоров, так что увидеть вчерашних собутыльников я не смог. Зато в приёмной меня ждал пухлый конверт с зелёными американскими банкнотами. Забрав конверт, я направился к выходу, где неожиданно нос к носу столкнулся с господином Авериным.

– Режиссёр! – обрадовался встречи рэкетир. – Мы странно встретились, – с особой интонацией в голосе произнёс бандит, намекая на то, что я не должен был находиться без его ведома в этом уважаемом учреждении.

– И странно разойдёмся, – попробовал отшутиться я и проскользнуть мимо его смертельных объятий.

– Не торопись! – спокойно произнёс Скотч, по-хозяйски изымая у меня конверт с деньгами. – Да, ты, я вижу, москвич, стал «бомбить» на стороне, а мне об этом ни звука! Крысятничаешь[48]! Я этого не люблю.

– Этого никто не любит, – глухо произнёс я. – Халтурка вчера подвернулась, времени с Вами согласовывать, не было. Так что считайте, что Ваши законные двадцать процентов я Вам уже принёс.

– Ошибаешься, режиссёр! Здесь всё моё! – потряс конвертом Аверин. – Я тебя штрафую на все сто. Считай, что тебе повезло. Следующий раз спрошу по всей строгости.

– Следующего раза не будет! – пообещал я, сам того не осознавая, что произнёс пророческие слова.

Через мгновенье окружающий мир встал на дыбы и полыхнул нестерпимым жаром. Скотч налетел на меня широкой грудью, и оба мы полетели в небытие. В последний миг, краешком затухающего сознания, я успел понять, что случилось что-то экстраординарное, но что именно, не разобрал. Спасительное беспамятство приняло меня в свои объятия, и наступила тьма.

* * *

Скотч находился в пустом холле. Мгновенье назад он беседовал с режиссёром из Москвы: хорошо беседовал, результатом задушевной беседы была тугая пачка долларов, которые он «срубил у фраера залётного»[49]. Вокруг них толкались и спешили по своим делам сотрудники холдинга, и вдруг всё изменилось: люди и звуки исчезли. Не чувствуя своего тела, он стоял посередине опустевшего холла в окружении мёртвой тишины. Вдруг он услышал звуки шагов: кто-то лёгкий и быстрый стремительным шагом приближался к нему из темноты бесконечного коридора, и шаги его были как весенняя капель – звонкие и весёлые. Звук шагов становился всё ближе и ближе, и вот на середину холла с игрушечной шпагой на поясе и печалью в прекрасных глазах, в ослепительно белых одеждах вышел Маленький Принц.

– Ты в большой беде! – сказал Маленький Принц.

– Помоги! – прошептал Скотч. – Я чувствую, что умираю.

– Не могу! – печально ответил Маленький Принц. – Я умер во время твоей первой «ходки» в зону. Помнишь смешного паренька по кличке Ушан. Ты обвинил его в «стукачестве»[50]и его поставили «на правёж»[51]. Ты мог ничего не говорить, и Ушан остался бы жив, но тебе надо было нарабатывать авторитет, поэтому ты сдал паренька.

– Он действительно был «стукачом»! – отчаянно возразил Скотч.

– Это неважно. – грустно промолвил Маленький Принц. – Важно то, что после «толковища»[52], его в тот же день зарезали в «подсобке». Вместе с ним умер и я.

– Я не виновен в его смерти. Так решили на «толковище»!

– Виновен! Его кровь на твоих руках.

– Помоги мне! – взмолился Скотч и в отчаянье протянул к Маленькому Принцу руки.

– Я умер! – окончательно, как приговор, произнёс Маленький Принц и брезгливо покосился на окровавленного Аверина.

Неожиданно холл осветился сиреневым светом: из-за колоны вышла Сиреневая Дама с вуалью на лице.

– Ты тоже умер, – красивым чистым голосом произнесла незнакомка и положила Скотчу на грудь руку, затянутую в длинную сиреневую перчатку. Рука была маленькой, изящной и удивительно холодной. – Ты умер, а мёртвым помощь ни к чему!

– Я понял!..Ты пришла за мной. – беззвучно прошептал тот, кого при жизни называли Скотчем.

– Нет! Я пришла не за тобой. Я пришла за твоей жизнью, – промолвила Смерть, и в это мгновение Скотч почувствовал, как обжигающий холод заполнил всё его существо. Дальше ничего не случилось.

Дальше была Вечность.

Спасатели почти закончили разбирать завалы строительного мусора на третьем этаже, когда поисковая собака по кличке Чарли неожиданно стала проявлять беспокойство возле груды обломков, из которой торчал конец тяжёлой деревянной балки. Чарли скулил и царапал лапой обломок штукатурки. Обломки разобрали быстро, но с величайшей осторожностью. Запылённая деревянная балка лежала на спине крупного мужчины, который не подавал признаков жизни.

– Этот готов, – устало произнёс спасатель, но Чарли продолжал скулить и крутиться вокруг мёртвого тела. Балку убрали, труп оттащили в сторону и упаковали в чёрный полиэтиленовый мешок.

– Наверное пёс ошибся, – решили спасатели. – И немудрено: сутки без передыху работаем!

Но собака упрямо продолжала крутился на одном месте, и спасателям пришлось разгрести в этом месте строительный мусор. И не зря! Под осколками стекла и битой штукатуркой находилось тело молодого мужчины, который был в беспамятстве, но тяжело и надсадно пытался втянуть в помятую грудную клетку пропахший гарью воздух. В груди незнакомца что-то хрипело и булькало.

– Ты смотри, живой! – обрадовался спасатель. Чарли перестал скулить и лизнул мужчину в лицо.

– Будет жить! – уверенно произнёс спасатель. – Раз Чарли его «поцеловал», значит выживет. Чарли – не человек, он никогда не ошибается!