Смерть наудачу - Владимир Михальчук

Итак, вероятнее всего, полицейские действительно узнали о статуэтке. Если не так – зачем им драться с рядовым скупщиком краденого?

Не иначе, Зарилия не смогла утаить потерю важного посольского подарка и взялась за поиски сама. Возможно, хотела сэкономить и не платить мне полагающееся вознаграждение.

– И многих положили? – поинтересовался я.

– Одного. Вторая тут же смотала удочки.

– Вторая?

– Какая-то овца, чтоб ее градом побило! Выпрыгнула в окно. – Старик кивнул, указывая на горку разбитого стекла в глубине дома.

Овца?! Да еще и волк! Недостающие члены банды, убившей моего друга. Значит, теория о том, что расследование ведет Зарилия, – ошибочна.

Так-так… Кроме убитых мною на пароме наемников, там были и другие. Но почему они не попытались убить Баглентайта еще на «Смелом рыке»? И почему пришли сюда? Как нашли это место?

Возможно, злоумышленникам, кроме смерти дра’Амора, требовалась статуэтка? Но зачем?

Пока я размышлял, Шнакур разгреб завалы краденых вещей и предложил мне выуженный оттуда стул.

– Давай побыстрее, дружок, – тепло сказал он мне. Уселся рядом – на громоздкий ящик из железного дерева. – Если мои ребята не поймают легавую и вернутся ни с чем, нам придется сматывать удочки.

– Почему? – спросил я машинально, все еще раздумывая над новой загадкой.

– Да потому, что девка тотчас побежит в Управление! Если у нее тут катер – значит, мы влипли. Через четыре-шесть часов сюда прибудет карательная бригада; отряд летунов ДОЛБа[7]доберется еще быстрее.

– А зачем ей в Управление? – не понял я. – Обратится в местное отделение полиции, и все.

– Не обратится, – лукаво подмигнул старик. – Местные у меня с руки жрут. Особенно красавица-инспектор.

Я вспомнил, что здешней полицией командует моя давняя знакомая. Приуныл.

Не слишком приятно слышать, что твой друг – продажная мордашка (назвать Файку мордой язык не поворачивался).

– Ну что, приступим к делу? – вопросил я, маскируя раздраженный вздох.

– Что будешь брать? У меня всего навалом, – Шнакур картинно повел рукой. – Выбирай.

Мой взгляд остановился на полупрозрачной статуэтке. Не спрятанной где-нибудь в подвале, не скрытой от любопытного взгляда. Бесхозно валяющейся на куче какой-то дряни. Внутри прозрачного янтаря бесновались разноцветные искорки. Казалось, кошмарная голова в виде шара из переплетенных щупалец глумливо скалится.

Без сомнений, я смотрел на статуэтку Аркшона.

– Очень похожа на изваяние в Брусничном соборе. Можно попробовать украсть, а потом потребовать выкуп. Когда заплатят – отдам вот эту подделку. А позже, когда уляжется шум – продам настоящее нефритовое воплощение святой Брусники какому-нибудь коллекционеру. Не магическая вещь, случайно?

Мне очень не хотелось брать штуковину в руки. Но все же я пересилил себя.

Описанного Врасом головокружения не случилось. Даром опасался.

Янтарь казался очень теплым – нагрелся на солнцах. Поверхность раритета была невероятно отполированной, гладкой, фигурка бога удачи так и норовила выскользнуть из пальцев.

– Магическая, – подтвердил старик. – Очень даже магическая.

Мозгомпьютер, конечно же, не обнаружил признаков магии. Обычный кусочек окаменевшей хвойной живицы. Многие ошибочно назвали бы его камнем и могли бы спутать с нефритом белого или бело-желтого цвета.

Шнакур не замечал, что к его шее приставлен «правдивый» щуп моего мозгомпьютера. Магический думатель сигнализировал: «Врет! Пытается фантазировать».

– Да ты что? И какими свойствами обладает эта вещица?

– Самыми разными… – туманно ответил тор-миль Генкс. – Но тебе не по карману.

– Сколько?

– Восемь тысяч валлов.

Я не знал реальной стоимости статуэтки. Но, учитывая важность посольского подарка, а также то, что старик «заплатил» за него всего лишь двадцать слитков серебра, навар он получал фантастический.

– Договорились.

Шнакур только глаза вытаращил, брови почти коснулись низкой, короткостриженой челки.

– Чего?

– Договорились, говорю. Сейчас сбегаю на паром и возьму в каюте деньги. Жди здесь.

Я стремительными шагами двинулся к выходу.

Старьевщик, без сомнений, долгие годы занимался преступной деятельностью. Но столь наглого афериста, как Ходжа Наследи, видимо, еще не встречал.

– Постой, – неуверенно пробормотал господин тор-миль Генкс. – Ты куда свалил? Статуэтку здесь оставь!

– Погоди, папаша. Всего-то пару минут! – Я уже стоял на пороге – в безопасности, реши старик пострелять в меня из ПОСО. – Считай, что деньги уже у тебя в руках.

– Куда!!! – заорал Шнакур.

– Зачем так визжать? – пожурил я его, обернувшись. – Все равно твои охранники, как ты сказал, гоняются по острову за полицейской овечкой. А меня ты не догонишь. Так что сиди и надейся, что я вернусь к тебе с целым состоянием.

Я сделал шаг вперед и столкнулся с двумя высокими обезьяноборотнями. Верзилы хмуро смотрели то на меня, то на причитающего в глубине дома старьевщика.

Вот так невезуха!

– Бейте его! – вскричал господин тор-миль Генкс. – Он статуэтку стащил!

Страшной силы удар под дых швырнул меня обратно в комнатку.

Я потерял дыхание и опомнился уже на полу. Приложили меня крепко – проехал метров восемь, сбил Шнакура с ног и «прихламился» в груде наворованного. Брызнули осколки фарфоровых ваз, сверху упал увесистый ком разноцветных дамских купальников.

– А твои ворюги даже рвань с бельевых веревок тащат, – выдавил я, задыхаясь, но вытаскивая «Каратель». – Низко летаешь…

Старик не ответил. Он тщетно щелкал камень-кнопками маленького пульта управления ПОСО. Хорошо, что мне удалось обезвредить установку с помощью моего мозгомпьютера.

Верзилы надвигались, с трудом протиснувшись в узкую дверь. Один другого страшнее и крепче. Широкие плечи заслоняли дневной свет, квадратные челюсти и выпуклые надбровные дуги поблескивали от пота. На обезьяноборотнях имелись короткие набедренные повязки. Впрочем, охранники старьевщика могли и не одеваться – от бровей и до пят их украшала длинная рыжеватая шерсть – проблемы с гормонами. В комнате отчетливо запахло кисловатым привкусом пота и тестостерона.

Обезьяноборотни весьма походили друг на друга. Для удобства я назвал одного из них Рожей. Второго – Рожей Номер Два. А еще их можно было звать Понурый и Шрам – Вторая Рожа имел глубокую ссадину на левой скуле.