Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский

Однако и после обновления израильского союза в Гильгале Самуил так и не смирился с появлением института царской власти. Он признал верховную власть Саула над собой лишь формально, стал его временным и вынужденным союзником, и в то же время делал все, чтобы дискредитировать его в глазах народа и племенной знати. «Велико зло ваше, которое вы сделали пред очами Господа, испросив себе царя», — укорял он старейшин народа (1 Цар. 12:17). Со своей стороны, Саул так и не смог сменить Самуила, а вынужден был сосуществовать с ним в качестве полу-царя, полу-судьи, постоянно подгоняя свои действия под интересы влиятельного первосвященника. Сила Самуила заключалась в его власти и влиянии на южные племена, поэтому без его участия союз северных и южных колен был бы невозможен.

Типичным примером двойной игры первосвященника стал конфликт между ним и царем накануне решающего сражения с филистимлянами. Самуил умышленно заставил всю армию Саула ждать своего появления в Гильгале. «Саул, — повествует Библия, — ждал семь дней до времени, назначенного Самуилом, а Самуил не приходил в Гильгал; и стал народ расходиться от него. И сказал Саул: подведите ко мне жертвы всесожжения и жертвы мирные. И вознес он всесожжение. Но едва кончил он возносить всесожжение, как вот, приходит Самуил; и вышел Саул к нему навстречу, чтобы приветствовать его. Но Самуил сказал: что ты сделал? Саул отвечал: так как видел я, что народ стал расходиться от меня и ты не пришел к назначенному времени, а филистимляне собираются в Михмасе, то я подумал: теперь нападут на меня филистимляне в Гильгале, а я еще не молился Господу; и решился я принести всесожжение. И сказал Самуил Саулу: неразумно поступил ты… но теперь не устоять царствованию твоему» (1 Цар. 13:8–14).

Ничем не оправданное отсутствие первосвященника, а затем его демонстративный уход из стана Саула вместе с частью ополчения сильно ослабили и дискредитировали израильского царя перед сражением с филистимлянами. Более того, Самуил обернул дело так, что виноватым оказался Саул: ведь он самостоятельно провел богослужение и совершил жертвоприношения перед боем, хотя по соглашению, заключенному в Гильгале, это было исключительной прерогативой первосвященника. Самуил покинул лагерь Саула, отказавшись поддержать израильского царя, но формально не порвал союз с ним. Возможно, двойная игра Самуила представляла собой и дипломатический ход в расчете на филистимлян. Он показал последним, что не является союзником их врага, а поэтому в случае поражения Саула южные племена могли бы избежать возмездия с их стороны.

Положение Саула осложнялось несравненно худшим вооружением его армии по сравнению с филистимлянами. Боясь восстаний, те запретили зависимым от них древнееврейским племенам заниматься кузнечным делом. В результате этой политики «кузнеца не оказалось по всей земле израильской, ибо филистимляне опасались, чтоб не сделали иврим меча или копья. И ходили все израильтяне к филистимлянам ковать каждый сошник свой, заступ свой, и топор свой, и мотыгу свою… Поэтому во время войны не нашлось ни меча, ни копья у всего народа, бывшего с Саулом и Йонатаном, а нашлись они только у Саула и Йонатана, сына его» (1 Цар. 13:19–22). Это во многом объясняет, почему библейские герои и судьи били филистимлян необычным и малоподходящим для военного дела оружием, например, Самсон — ослиной челюстью, а Шамгар, сын Аната — воловьим рожном.

Несмотря на уход племенного ополчения, с царем осталась небольшая, но хорошо обученная профессиональная армия, которую он успел создать в первые же годы своего царствования, а ушедшего Самуила заменили священники из Шило, в частности Ахия, правнук первосвященника Эли. В этом инциденте проявился конфликт не только между Саулом и Самуилом, но и между двумя группами яхвистских священнослужителей — северными левитами из Шило, поддержавшими царя, и южными ааронидами, представленными Самуилом, которые находились в оппозиции к царю. Конфликт имел не только политическую, но и племенную подоплеку. Первосвященник Эли из Шило и судья-пророк Самуил представляли собой две конкурирующие священнические династии, причем первая ориентировалась на северные, а вторая — на южные племена. И хотя носители традиции изображают дело так, что Самуил был естественным, а главное, законным наследником Эли, у которого он служил в юности, в действительности речь шла о соперничестве двух священнических групп, оспаривавших друг у друга право на главенство. Вырвать пальму первенства из рук священников Шило Самуилу удалось лишь благодаря военной катастрофе, в результате которой Ковчег Завета попал к филистимлянам, а сам Эли и его сыновья поплатились своими жизнями. Левиты из религиозного центра в Шило, несмотря на свое южное происхождение, уже давно — со времени завоеваний Йеошуа — связали свою судьбу с северными племенами и выражали в основном их интересы. Что касается ааронидов, то они, временно потеряв поддержку крупнейшего южного племени Йеуда, вынуждены были уступить центр в Шило левитской священнической династии, происходившей, очевидно, от сыновей Моисея.

Неожиданный для всех разгром филистимлян показал преимущества институтов царской власти и профессиональной армии. Впрочем, первый израильский царь оказался вообще удачливым полководцем. В течение короткого времени он нанес поражения почти всем соседям древнееврейских племен: Моаву, Аммону, Эдому, филистимлянам и амалекитянам. Победы Саула заставили Самуила примириться с ним. Однако новый конфликт был не за горами, на этот раз он возник из-за амалекитян.

В силу своего географического положения южные племена больше всех страдали от набегов этих кочевников, базировавшихся в Негеве и на Синае. Давала себя знать и старая вражда между «домом Иакова» и Амалеком, начавшаяся еще со времен исхода из Египта. Поэтому Самуил требовал от армии Саула не просто их военного разгрома, а тотального уничтожения. Однако Саул проявил милосердие и практичность: он сохранил жизнь побежденному правителю и не стал предавать все и всех бессмысленному уничтожению. К тому же Саул еще не чувствовал себя твердо в роли царя и вынужден был внимательно прислушиваться к настроениям своих воинов. Не зря он признался Самуилу: «…боялся я народа и послушался голоса его» (1 Цар. 15:24). Это, в свою очередь, вызвало гнев первосвященника, который, выдавая собственные требования за волю Господа, поставил в вину царю его милосердие. И хотя Самуил самолично убивает амалекитянского правителя, он все равно грозит царю окончательным разрывом с ним. Проблема Саула заключалась в том, что он не мог заменить Самуила другим, послушным ему священником, например Ахией из Шило. За Самуилом стояли южные племена, а священники из Шило имели влияние только на северные колена, которые и без того были подвластны царю. Страсти между двумя лидерами накалились настолько, что Саул даже порвал Самуилу одежду. Правда, перед своим окончательным расставанием они пришли к некоему компромиссу: Самуил как глава южных племен был готов и дальше признавать верховный авторитет северного царя, а тот в свою очередь обязался сохранить культ Яхве в качестве главного среди северных племен. Примечательно, что в разговоре с Самуилом царь Саул сообщил ему, что «народ пощадил лучшее из мелкого и крупного скота, чтобы жертвовать Господу Богу твоему» (1 Цар. 15:15). Не «нашему», а именно «твоему». Это слово «твоему» Саул повторил несколько раз, как бы напоминая, что культ Яхве был изначально племенной верой только южных колен, в то время как северные больше поклонялись ханаанским Элю и Баалу.