РазNообразный Наполеон - Мурат Магометович Куриев

В политике польских властей появится то, что будут с иронией именовать коммунистическим национализмом. Явление весьма противоречивое, но позволившее тем же кинорежиссерам активно снимать фильмы, в которых обыгрывалась национальная и культурная самобытность поляков. С упором, разумеется, на отечественную классику.

Так появились «Крестоносцы» по Сенкевичу, снятые Александром Фордом, «Фараон» Ежи Кавалеровича по роману Болеслава Пруса, «Рукопись, найденная в Сарагосе» Войцеха Хаса, экранизировавшего роман Яна Потоцкого. По идее, в этом же ряду и «Пепел» Вайды, однако он выбивается, и сильно.

Можно сказать, что Вайда воспользовался возможностями, которые ему предоставили, и сделал совсем не то, чего от него ожидали. Тех же «Крестоносцев», один из самых кассовых фильмов в истории польского кино, всячески расхваливали, а Вайду подвергли резкой критике. До этого мы еще дойдем.

Почему сам режиссер выбрал именно Жеромского и его роман, который иногда сравнивают с «Войной и миром» Толстого? Общее действительно есть. Хотя бы то, что действие обоих романов происходит во время Наполеоновских войн. Да и «Пепел» Жеромского тоже эпопея. В остальном… Вроде бы герои обоих романов ищут ответы на «вечные» вопросы, только у Толстого они в основном «копаются в себе», а у Жеромского все практически сразу выходит на главный и крайне болезненный для поляков вопрос: что не так с их страной? Жеромский на него ответит, ответит по-своему и Вайда.

У Вайды уже были цветные фильмы, однако «Пепел» он решил сделать черно-белым. Существует, правда, и «экономическое» объяснение: цветная пленка в те времена в большом дефиците, и почти все «запасы» отдали Кавалеровичу на «Фараона». В любом случае хорошо, что так получилось. Черно-бело-серая гамма идеально подошла «Пеплу».

Все ждали, что Вайда обязательно пригласит своего любимца Збигнева Цибульского, главную звезду польского кино. Но герои Жеромского проходят путь от молодости до относительной зрелости. Цыбульскому уже тридцать семь – Вайда сделал выбор в пользу молодых и неизвестных. Дал две главные роли студентам. Богуславу Керцу двадцать два года, Даниэлю Ольбрыхскому и вовсе лишь двадцать лет.

Вайда рисковал. Молодость актерам сыграть было несложно, а вот зрелость… Получится. И у них, и у Вайды. Керц станет звездой, а Ольбрыхский – суперзвездой, преемником Цыбульского. Этот факт Вайда потом красиво обыграет в фильме «Все на продажу».

Итак, все как у Жеромского. Два молодых шляхтича, Ра-фал Ольбромский (Ольбрыхский) и Кшиштоф Цедро (Керц), вступают в наполеоновскую армию, чтобы сражаться за свободу Польши. Дальше начинается история геройства, обмана, разочарования, надежд. В Италии, в Испании, в России. Вместе с Наполеоном, вместе с поляками…

Обеспечить масштабность Вайде помогли. В том числе и товарищи по «социалистическому лагерю». Испанию снимали в Болгарии, в батальных сценах участвовали солдаты болгарской армии. Многие костюмы, военную форму удалось одолжить на «Мосфильме» (Бондарчук как раз снимал «Войну и мир»).

Сложности? Прежде у Анджея Вайды не было столь масштабных проектов, да еще с такими ресурсами. Некоторые польские критики посчитают, что у режиссера наступило что-то вроде «головокружения от успехов». Так думал и работавший с Вайдой ранее уже на нескольких фильмах Анджей Жулавский, в будущем тоже знаменитый режиссер. Жулавский рассказал, что Вайда, дескать, перестал советоваться с членами съемочной группы и оттого «Пепел» не получился столь успешным, как его прежние работы.

Честно говоря, я не очень хорошо понимаю упреки подобного рода. Если Вайда решил делать кино так, как он сам считает нужным, может, просто настал подходящий момент? Сам Жулавский ничьим мнением не интересовался, когда создавал откровенно провокационные фильмы. Имел право. Как и Вайда.

Я соглашусь вот с чем. Когда режиссер получает возможность не сильно себя ограничивать, то искушение «снять как можно больше» действительно очень велико. Вайда ему поддался, несомненно. Прежние его фильмы лаконичны и строго выстроены. «Пепел» – нет. И да, он кажется затянутым и довольно тяжеловесным.

С одной оговоркой. Затянутым он выглядит ровно до того момента, пока главные герои, Ольбромский и Цедро, не пересекут границу для того, чтобы присоединиться к наполеоновской армии. Дальше если «длинноты» и будут, то точно не раздражающие.

Отдельно стоит сказать о батальных сценах. Почти одновременно с «Пеплом» Вайды появится «Война и мир» Бондарчука. Батальные сцены советского режиссера буквально потрясут мир. Широко распространено мнение, что именно они и подарили Бондарчуку «Оскар». Непревзойденный мастер, правда. Хотя о фильме «Ватерлоо» мы еще поговорим.

Можно сказать, что таких ресурсов, как у Бондарчука, у Вайды не было. Но правильнее признать, что в особом виде режиссерского мастерства Вайда просто уступает. Однако в целом он сделал очень неплохие батальные сцены. За исключением разве что довольно театрального рукопашного боя с участием легендарного Домбровского. Атака улан при Сомосьерре и особенно уличные бои в Сарагоссе очень хороши.

При этом у Вайды есть свой стиль. Он выбирает деталь. Деталь придает сцене особый драматизм. Как сбившиеся в небольшой табун лошади у Сомосьерры. Скачущие непонятно куда, потерявшие всадников…

Сомосьерра – легендарное для поляков сражение. Выиграли его – ценой героических усилий и многочисленных жертв – именно «мои поляки». Так их, как мы уже знаем, назвал сам Наполеон. И совсем не случайно сцена под названием «Видение» идет в фильме сразу за Сомосьеррой.

Раненые, безрукие и безногие польские солдаты приветствуют Наполеона. Император (его сыграл Януш Закженьский) в фильме появляется всего-то пару раз, а слов и вовсе произносит с десяток. Да он не особо и нужен. Идея о том, что Наполеон обманул поляков, предал их, проходит сквозной нитью через весь фильм. Однако фильм-то о другом. О том, почему поляки сами готовы обманываться. О том, почему попытки возродить Польшу оказались даже более мучительными, чем ее потеря.

Ради того, чтобы люди это лучше поняли, Вайда сделал совсем не такой финал, как в романе Жеромского. В книге корпус Понятовского соединяется с Великой армией, впереди – поход в Россию. Воодушевленный Цедро видит Наполеона, проводящего смотр войск.

В фильме Наполеон покидает Россию после грандиозной катастрофы. Сани, снег, замерзшие тела. На звуки прямо из снега поднимается человек. Это Рафал Ольбромский. Император – вот он, совсем рядом. Но Ольбромский не может его видеть, он ослеп…

«Пепел» – фильм невероятно жесткий. Он как будто наполнен людьми, которые видят страшный сон и вырываются из него для того, чтобы увидеть нечто еще более страшное. Наяву.

В фильме есть то, что принципиально важно для поляков. И есть то, что заденет абсолютно всех. «Пепел» – сильнейший антивоенный фильм. Я часто говорю о том, что Наполеоновские войны имеют особую красоту. В «Пепле» ее нет. Ни геройства, ни благородства. Только война во всей ее омерзительности.

Хотел ли сам