Лгунья - Екатерина Гичко

— Это моя благодарность за то, что взорвавшаяся карета была пустой, — процедил сквозь зубы Ранхаш.

— О! Так это твоё спасибо за то, что они уберегли жизнь нашей свидетельницы?

— Я благодарил их не за её жизнь, — Ранхаш оторвал взгляд от светильника и тяжело посмотрел на Шидая.

В кабинете наступила тишина, а лекарь вдруг почему-то смутился и отвёл глаза.

— Ну ты всё равно наказаниями не увлекайся, — невнятно попросил он и криво улыбнулся. — Мне же тоже нужно им отомстить. А то никакого уважения к престарелым оборотням…

Неловкая тишина опять воцарилась в кабинете, и лекарь всё же подошёл к креслу и немного виновато спросил:

— Ты испугался, что ли?

Ранхаш ничего не ответил, но глаза его красноречиво сузились.

— Да ладно тебе, Ранхаш! — Шидай широко улыбнулся. — Я бы выскочил из кареты раньше, чем у неё под колесами полыхнуло. Ты же знаешь, какое у меня чутьё! Помнишь, как мы с тобой пятьдесят лет назад едва на взрывной закладке не подорвались?

Ранхаш помнил. Сам он получил только несколько царапин, а вот для Шидая, чтобы привести его спину в порядок, пришлось обращаться за помощью к самому лекарю хайнеса. Невероятно жизнеутверждающее воспоминание!

Шидай сообразил, что пример был не очень удачный, и, слабо улыбнувшись, потрепал господина по волосам. Улыбка тут же сползла с его лица, и лекарь присмотрелся к Ранхашу внимательнее.

— Какого Тёмного ты мокрый? — рявкнул он. — А ну живо встал и пошёл переодеваться!

Ранхаш лишь лениво отмахнулся, словно отсылая его.

— Ах ты… — пальцы лекаря полыхнули голубым, но Ранхаш, не оборачиваясь, с угрозой протянул:

— Только посмей.

И Шидай, недовольно фыркнув, опустил руку. В кабинете опять повисла тишина, тягучая и неуютная. Недовольство на лице лекаря вновь сменилось смущением, и он, кашлянув, осторожно уточнил:

— Серьёзно испугался?

Тяжёлый ледяной взгляд харена был лучшим ответом.

Майяри украдкой следила за перемещениями огромного оборотня по громадной кухне. Первый страх, вызванный больше неожиданным появлением домоправителя, прошёл, и осталась только настороженность. В Санарише вообще быстро привыкаешь к большим мужчинам. Всё же город на протяжении многих тысячелетий считался законной вотчиной оборотней-медведей — оборотней весьма и весьма хозяйственных. Господин Давий, видимо, сполна унаследовал эту расовую особенность. Тихо ворча себе под нос что-то укоризненное в адрес разного рода недокормышей, он переваливался по кухне и доставал то из одного шкафчика, то из другого снедь и посуду. В полумраке, развеиваемом светом двух лампад, вырисовывались очертания высоких буфетов, длинных столов и зевы двух печей. Сама Майяри сидела за одним из столов на табурете и думала о том, что поесть ей не удастся: в гости опять нагрянула тошнота и девушка бы с большим удовольствием выпила бы сейчас лекарство и уснула.

Господин Давий наконец вернулся и поставил перед гостьей глубокую тарелку с дымящимся супом. Рядом легли кусок белого хлеба и ложка. От запаха мясного бульона Майяри совсем поплохело.

— Ешь, — сурово свёл брови домоправитель.

Майяри не рискнула перечить и, взяв ложку, осторожно помешала ею суп. От приступа тошноты аж помутнело в глазах. Девушка уже хотела признаться, что не сможет съесть даже ложку этого бесспорно божественного блюда, но в этот момент на поверхность всплыли белые завихрения и что-то более тёмное, но в то же время узнаваемое.

— Что такое? Не любишь яйца? — превратно истолковал Давий ступор гостьи.

— Нет-нет, — замотала головой та. — Спасибо за угощение!

Боги, здесь яйца! Настоящие яйца! Они, наверное, такие вкусные… Даже если её стошнит, она всё равно всё съест!

Похвальный аппетит гостьи привёл Давия в большее расположение, и, когда Майяри закончила трапезу, он уже был куда благодушнее.

— Долго у нас гостить-то будешь? — уточнил он.

— Не знаю, — мотнула головой Майяри. — Как господин Ранхаш скажет.

— Ага, — загадочно протянул оборотень, скептически осматривая её. — Ладно, пошли покажу тебе комнату. Одну из гостевых выделю.

Комната находилась на втором этаже и оказалась не очень большой, но по сравнению со спальней, что занимала Майяри в общежитии, была куда просторнее. Здесь имелись большая мягкая кровать, стол у окна, пара обитых плюшем стульев и две двери. Одна, вероятно, в уборную, о предназначении второй Майяри даже не догадывалась.

— Располагайся, — милостиво разрешил Давий. — Там уборная и купальня, — он махнул на одну из дверей, — там гардеро… Хотя она тебе вряд ли пригодится.

Майяри удивленно моргнула. Она уже и забыла, что в богатых домах в каждой комнате может быть гардеробная, а не просто сундук для хранения вещей.

— Отдыхай, — с этими словами Давий вышел и закрыл дверь, оставив девушку в одиночестве.

Несколько минут Майяри в нерешительности стояла посреди комнаты, а потом прошла к окну и осторожно присела на стул, не зная, что делать дальше. Не этого она ожидала. Она-то думала, что после поимки её ждут тюремные застенки и весьма небыстрая, вероятно, даже болезненная смерть. Господин Ранхаш ведь ей не поверил, так почему отпустил и даже привёл в свой дом? Может, он действительно из тех, кто соблюдает закон? Хотя разница здесь невелика. В случае, если он законник, он не испытает удовольствия от её смерти, но ему всё равно придётся избавиться от неё. Особенно теперь, когда её попытались устранить. Видимо, решили, что риск лишком высок. Лучше от всего отказаться и спрятать концы в воду. А это значит, что господин Ахрелий, похоже, был прав и ставки в заваренной каше нереально высоки, а заварившие её оборотни — или не оборотни — потеряют слишком многое в случае неудачи. Знать бы только, кто это и что вообще происходит. И лучше бы ей опять скрыться из города, пока количество жертв не увеличилось.

Майяри перевела взгляд на окно и замерла. Крошечный сад, освещённый одним-единственным фонарём, засыпал густой снег. Пушистые хлопья плавно опускались на ветки, землю и изящную скамеечку, окутывая их сказочно-прекрасным белым нарядом. Сугробы заманивали своей мягкостью, хотелось плюхнуться в них и с визгом зарыться в самую толщу. Девушка неожиданно осознала, что хочет стать снегом и просто падать и падать на землю. А затем таять и уходить в почву водой.

С дерева упал снежный ком, и Майяри вздрогнула. Стремительно отвернувшись от окна, девушка осмотрела кровать и решила, что лучше всего лечь спать. Кто знает, что её ждёт утром. С сомнением взглянув на дверь купальни, Майяри решила, что мыться ей всё же пока нельзя, хотя ощущала она себя невероятно грязной и ей не хотелось пачкать такую шикарную постель. Ну руки-то с лицом можно помыть.

Бросив взгляд на свои пальцы, Майяри замерла, увидев краешек золотого браслета, выглядывающего из-под рукава. Девушка обратилась к своей силе, и та на удивление радостно отозвалась, но выплеснуться наружу не смогла. Полностью не смогла. Стул под Майяри, повинуясь невидимому напору, всё же немного отодвинулся, а браслеты под рукавами нагрелись. Девушка невесело усмехнулась. Даже хаггаресские артефакты не могут полностью сдержать эту силу.