Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн

Спустя год-полтора после областной я получил и первую в своей жизни скромную правительственную награду — Почётную грамоту Министерства культуры РФ. На слух вроде не велика награда, всё же не орден и даже не медаль, но льготу дает не меньшую. Грамоты достаточно, чтобы обеспечить звание «Ветеран труда», а вместе с ним некоторые материальные льготы, например по коммунальным затратам.

Правда, мог я получить правительственную награду ещё лет так 40 назад, из рук генерального секретаря ЦК КПСС (по-современному — президента) Л. И. Брежнева, да ещё в Кремле, где в 1971 году собрали слёт студентов-отличников. К тому времени я уже два года был ленинским стипендиатом. Но в последний момент командировали на съезд другого. Стаж отличника у него был меньше и общественная работа «пожиже». Но! Фамилия русская, и родители — рабочие, а не главный врач и директор, как у меня.

Участников съезда отличников не только наградил «дорогой Леонид Ильич», но и распорядился, чтобы всех приняли в коммунистическую партию. Легко вступать в партию в то время было только рабочим и крестьянам, но как раз они сильно не рвались, так как на их «карьеру» этот шаг мало влиял, а взносы будь добр плати. Хотя партийность и обеспечивала некоторую небескорыстную близость к администрации, а значит, повыгодней работу, поновей оборудование, а для водителей — получше автомобиль. На остальных, в том числе на преподавателей и студентов, были установлены квоты, изрядно затрудняющие вступление. Но под этот высочайший призыв генерального секретаря приняли и меня — студента третьего курса.

Кто-то скажет, что это карьеризм. Возможно. Но участвовать в обсуждении взрослых вопросов жизни факультета и института на партийных собраниях и конференциях мне, двадцатилетнему парню, было весьма полезно и интересно.

Тогда я приобрёл и первый дипломатический опыт. Уличил одного старого доцента во лжи прямо на собрании, за что вскоре был им отблагодарён первой четвёркой, не совместимой с Ленинской стипендией.

После скандала по поводу сведения счётов подобным образом и немалой нервотрёпки — разрешили мне сделать новый курсовой проект и пересдать зачёт. Как здесь было не усвоить пословицу: «Слово — серебро, а молчание — золото», — особенно когда силы неравные и нет шансов победить. Да и вопрос к тому же был не очень принципиальный.

С тех пор, как пишут в романах, прошло много лет. К награждению правительственной грамотой представило меня областное министерство культуры. Сколько бы времени гуляли документы и какова оказалась бы их судьба — неизвестно. Но, в отличие от студенчества, теперь помог счастливый, тоже дипломатический, случай, но со знаком плюс. Сам министр культуры России как раз в это время пожаловал в Иркутск.

На собрании интеллигенции, куда был приглашён и я, разговор пошёл по напряжённому руслу. Писатели наседали с критикой антирусских передач канала «Культура» и их вдохновителя, заместителя министра Швыдкого. Директора театров ругали министерство и всех на свете за бедность и бытовую неустроенность артистов. Я, будучи в своё время и сам госруководителем, сидел и сочувствовал министру, который совсем недавно заступил на пост и отдувался «в гостях» за чужие грехи.

Да и кто бы из критикующих ни был на его месте — не изменилось бы ровным счётом ничего. Политика, в том числе и антикультурная, делается в очень далёких от него коридорах. Думаю, что ближе к заморскому Овальному кабинету, чем к нашим послушным министерствам, забывшим, что основная нация в России всё же русские. По этому поводу ещё одна цитата из Николая Зиновьева:

Поэтому я нисколько не покривил душой, рассудив, что и министр живой человек, а возможно, и православный, когда доброжелательно выступил и смягчил обстановку, да ещё подарил ему, бедолаге, картину с видом Иркутска. О награде в тот момент я не думал, но грамота из министерства вскоре была подписана и пришла в иркутское министерство культуры. Не знаю, совпадение это или нет.

Непросто продвигалась и другая награда, «запущенная» через пару лет во властные коридоры.

К 350-летию Иркутска начальство, как принято перед большими праздниками, огляделось, кого бы наградить помимо бюджетников. За достижение в бизнесе, организуй хоть тысячи рабочих мест, в России, к сожалению, не награждают. Да и по большинству фирм, замаскированных подставными учредителями и директорами, не всегда поймёшь, кто хозяин и каковы истинные масштабы бизнеса.

Меценатскую же деятельность иногда отмечают и на самом верху. Как-то раз я был даже удостоен чести побывать в Георгиевском зале Кремля на обеде у самого президента. Правда, вдохновляющих речей или хотя бы патриотических выступлений там не было. Всё прошло серо и обыденно. Не пригласили российских меценатов после завершения обеда ни в театр, ни в концертный зал, как делалось при коммунистах, если с народом встречался генеральный секретарь. Стоило ли лететь из Сибири, чтобы просто пообедать и посидеть за одним столом, наряду с заслуженными людьми, с охранником чеченской национальности. Он, по-видимому, не случайно сидел рядом со мной, так как среди депутатов Госдумы, олигархов, нескольких королей эстрады (И. Кобзон и др.) я был чужой.

Хотя всё-таки факт внимания первого лица к меценатам налицо. Но как же сильно не совпадает моё впечатление о встрече в Кремле с впечатлением моего отца от встречи с членом Президиума ЦК КПСС Л. М. Кагановичем, приезжавшим в Иркутскую область в должности министра промышленности строительных материалов. Его выступление было настолько энергетически сильным и вдохновляющим, что, как рассказывал отец, не только труд или сбережения, жизнь хотелось не задумываясь отдать на благо родного Отечества.

Другие времена, другие нравы, а может быть, и цели.

Словом, к 350-летию города вспомнили и областные начальники, а может, Дриц напомнил, мои немалые деяния в области культуры. В результате предложили мне подготовить ворох документов на награждение. Оказалось, это очень непросто. Коль называешься бизнесменом, то показывай не только меценатские заслуги, но и результаты бизнеса. В тот момент фирма была раздроблена на ряд предприятий — для упрощённой бухгалтерской отчётности и оптимизации налогов. Чем-то помаленьку начал руководить взрослый сын, что-то с давних времён оставалось на моей маме, когда-то вложившей по моей просьбе средства от проданных «Жигулей». Часть бизнеса была отдана как бы в аренду повзрослевшим воспитанникам, выходцам из фирмы.

В общем, мою официальную часть можно было показать скромно до неудобства. Но и награждали-то вроде бы не за бизнес, а за меценатство. С другой стороны, по логике, откуда тогда немалые меценатские деньги? Не кончилось бы награждение углублением налоговой проверки, не дай Бог. Где грань между оптимизацией налогов и налоговым преступлением? Нет её. Всё в воле проверяющих и особенно заказчиков проверки.