Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн

Для собственного имиджа и рекламный плакат, и упоминание «Виноградов» на думе — вопрос спорный. Важно соблюсти меру, что очень непросто. Но призыв пить качественные напитки по оптимальным ценам в нашей стране, где немало вина-водки — левые суррогаты, думаю, весьма актуален и может спасти к тому же не одну жизнь.

Мой имидж выдержит глумление в Интернете, которое обязательно последует как реакция на плакат и на рекламную реплику в выступлении. Без выборов волна издевательств, пожалуй, будет не штормовой, а значит, не очень опасной для нервов. В рекламной листовке я непременно скажу о том, что даже от умеренного потребления только лучших напитков, снижающих холестерин и улучшающих в целом обмен веществ, здоровье всё равно резко не прибавится, если не нагуливать ежедневно километров пять-десять либо походным шагом, либо лёгким бегом, как это имеет место в Европе, где мужчины живут дольше лет на десять — пятнадцать. Кстати, ярчайшим примером сочетания физкультуры и умеренной выпивки является мой родной дядя, тоже почётный гражданин, но города Ангарска. В свои 88 лет он ещё работает, водит автомобиль, летает по всему миру, а самое главное, что женщины видят в нём не старика, а обаятельного, к тому же неплохо танцующего мужчину. Так что стихотворение Ф. Тютчева «Как птичка, раннею зарей…» пока не для него:

Может быть, в Ангарске поддержать «Винограды» с помощью плакатов согласится и он.

Ярким подтверждением моей неожиданной популярности уже лет семь-восемь назад явилась платиновая карточка, которую вручили мне в одном из иркутских казино. Эта карточка давала возможность бесплатно заказывать еду и выпивку в их баре, лишь бы только присутствием своим повышать имидж заведения, как это делают и в ресторанах, и даже в магазинах некоторые постаревшие актёры. Карточкой в казино, правда, я не воспользовался ни разу. Да и кроме как на открытии, куда попал за компанию с нужными чиновниками и журналистами, больше ни разу не был.

Все эти мысли и воспоминания проносились в голове под монотонные поздравительные выступления на торжественном заседании — вначале заместителя председателя областного Законодательного собрания, затем бывшего губернатора, а ныне председателя Совета почётных граждан, владыки и других высокопоставленных гостей. Зал при этом понуро молчал, не выказывая эмоций.

Кстати, перед началом заседания один из «аксакалов» когорты почётных граждан, будучи весьма серьёзным и консервативным мужчиной, тем не менее невольно поднял мне настроение и даже слегка развеселил. Во время рукопожатия, которого я ждал, как положено младшему по возрасту и по чину, около минуты, пока заканчивался разговор уважаемого начальника с кем-то из высоких гостей, неожиданно услышал от него замечание по поводу своего внешнего вида. Оказывается, не следует так неформально одеваться на серьёзное мероприятие. Вроде я был в пиджаке и брюках, а не в трико и даже не в джинсах, но, правда, без галстука, и пиджак хоть и английский, но с ныне модными заплатами на локтях, но ведь не рваный, не ветхий. Пришлось, улыбаясь, напомнить, что народный губернатор Севастополя подписывал соглашение с президентом России вообще в свитере. Да и он сам вспомнил, что встреча Джи-8 проходит без галстуков и отменена в этом году отнюдь не из-за внешнего вида нашей делегации.

После этого случайного замечания осталась весёлость на душе и нахлынули воспоминания. После военной кафедры института уже лет сорок никто и никогда не делал мне замечаний по поводу одежды. Хотя один случай, связанный с внешним видом, всё-таки был, но тоже давно — лет тридцать назад. Возвратился я тогда из отпуска с бородой, а работал в ту пору на заводе начальником цеха. В первые же дни, когда мне необходимо было попасть на приём к главному инженеру Рэму Михайловичу Манну, я получил от него хоть и в полушутливой форме, но настоятельную рекомендацию вначале сбрить бороду, а уже потом приходить. Что ж, предприятие действительно было оборонное, а в армии бороды запрещены уставом. Да и главного инженера я искренне уважал, чтобы с ним спорить. И, конечно, побрился.

Здесь же, под монотонное журчание стандартных выступлений, мне вспомнились примечательные факты из рассказов невольного «брадобрея» о прошлом…

В биографии самого Рэма Михайловича интересно то, что за всю жизнь у него было единственное место работы, но по трудовой книжке как бы три разных завода: авторемонтный, где он начинал свой трудовой путь автослесарем и водителем, автосборочный и завод радиоприёмников. А по сути это одно предприятие, которое перестраивалось и полностью перепрофилировалось. В годы войны и в первые послевоенные годы он ездил на автомобиле с газогенераторной установкой, топливом для которой служили обычные дрова. Причём «газгены» не были советской экзотикой, к 1941 году только в Германии их число достигало трёхсот тысяч, а в Европе в целом около полумиллиона.

А ещё любопытнее то, что «дровяные» автомобили стали появляться и на современных европейских автодорогах.

Вспоминал Рэм Михайлович и о том, как возил директора автосборочного завода, будущего легендарного по стажу высокой работы министра сельскохозяйственного и тракторного машиностроения А. А. Ежевского. Это был человек с огромным запасом жизненных сил и культуры. Его любимым занятием для отдыха были не перекуры, а борьба с грузчиками, причём он практически всегда побеждал здоровенных детин, несмотря на самое среднее телосложение. Но особенно интересно — как заметили молодого директора из Сибири аж в Белокаменной и «двинули» на крупнейшее предприятие Советского Союза — директором Ростовского завода сельскохозяйственного машиностроения «Ростсельмаш».

Как-то он три дня подряд не мог попасть на приём к заместителю министра. Наконец секретарь пожалела молодого, обаятельного директора и настояла, чтобы его пригласили в автомобиль и дорогой он изложил свои беды. Замминистра направлялся как раз на корпоративный, как теперь говорят, праздник. Во время поездки Ежевский произвёл сильное впечатление и был приглашён на гулянку в качестве экзотического гостя, демонстрирующего, что в сибирской глубинке не только тайга и медведи, но есть ещё и молодые, толковые, симпатичные директора. Но высокий начальник не знал, что наш земляк к тому же прекрасно поёт, играет на баяне и выступит организатором веселья министерского бомонда и их вначале чопорных, а позже восторженных жён.

В общем, разудалого сибиряка крепко запомнили, и вскоре он стал директором Ростсельмаша, а позже и заместителем министра автомобильного, тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. Позже, в ранге, равном министру, руководил отделом того же профиля в Госплане, Всесоюзным объединением «Союзсельхозтехника», Государственным комитетом по производственно-техническому обеспечению сельского хозяйства и, наконец, восемь лет до ухода на пенсию был министром сельскохозяйственного и тракторного машиностроения. В общей сложности его стаж работы в правительстве составил около четверти века. Ныне ему за девяносто, но он бодрый и желанный гость в Иркутском землячестве в Москве…