Усталая смерть - Михаил Март

Перед отъездом Журавлев зашел в кабинет своего нового приятеля и в каком-то смысле руководителя Григория Ефимовича.

— Ты удивил меня своим выбором, Дик, — вновь переходя на ты, заговорил хозяин кабинета.

— Я и сам удивился. Но случилось невероятное, эта шлюха — вылитая моя первая жена, которая бросила меня, когда я зарабатывал гроши в следственном отделе. Бальзам на душу такие воспоминания.

— Я рад, что ты остался доволен. Мне звонила твоя клиентка. Она собирается через пару дней опять приехать. Требует твоего присутствия. Я обещал. Надеюсь, ты меня не подведешь? Разумеется, можешь потом использовать копию своей бывшей жены для нежных воспоминаний.

— Хорошее предложение. Мне нравится. За пару дней я войду в норму. Только позвоните мне заранее, чтобы я освободился от лишних и ненужных дел.

— До скорого. Удачи, Дик.

Начальник подписал ему пропуск на выход и шлепнул штамп.

Для выхода из здания, как и для выхода из зоны, требовалась серьезная, длительная процедура и волокита.

Журавлева интересовал главный вопрос — как сюда попадают члены клуба. Особенно те, кто ходит в масках. Вряд ли им выдают пропуск с фотографиями. Он видел, как Эльвиру с ее подругами привез автобус. Но это не давало ответа на вопрос.

Вадим глянул на часы. Сергей ждал его уже больше трех часов. Он ускорил шаг.

Письмо прочитали вместе по дороге в Москву. Журавлев покачал головой.

— Теперь уже ничему удивляться нельзя. Я уверен, что те коттеджи, что находятся вне территории зоны, тоже имеют к ней непосредственное отношение. Тут целая страна в стране. Свой Ватикан на площади Рима. Одного я понять не могу — какова их цель?

— Что с Белоусовым делать?

— Есть у меня один приятель, бывший клиент. Я ему дочь помог найти и домой вернуть. Вроде бы он мне чем-то обязан. Да и вообще мужик неплохой. Он радиоэлектроникой занимается. Придумает что-нибудь. Завтра позвоню ему. Но как можно увязать терроризм с публичным домом, мне непонятно.

— Куда сейчас поедем?

— В мою контору. Там меня Настена ждет и Метелкин. Пора вас познакомить. А еще один опытный строитель должен подойти и разъяснить мне, как разобраться в чертежах. Ты понимаешь, под зоной существует свой город. Тоннели, переходы, бункеры, какие-то помещения, не говоря уж о канализации и электрике. У меня складывается такое впечатление, будто подземные ходы выходят за территорию этого клоповника. Но сам я пока разобраться в деталях не могу. Нужен специалист. И еще. Я нашел одну из пропавших женщин. Сейчас мы ищем нескольких дамочек, попавших в передрягу. Надеюсь, найдем. С одной из них я только что простился. И кажется, она соскоблила ржавчину с моего сердца.

Сергей улыбнулся.

— Наконец-то. Хорошая у тебя квартира, Дик, но только без женского тепла в ней холодно. Я вчера своей Светке звонил. Пока ее родители не отпускают. В мае приедет. Вот я и думаю, если ты не против, поживу пока у тебя. Хочу, чтобы она сама квартиру выбрала.

— Предложение принято. Мне нравится, как ты готовишь. Из тебя отличный повар вышел бы.

— А может, и выйдет. Кто знает?

Вертеп разврата работал ежедневно, у жриц любви не было выходных, девушки трудились в три смены. Чем для них была эта каторга, трудно себе представить. У многих, еще совсем юных, не сформировалась психика, и они теряли рассудок, а потом бесследно исчезали, так же как появлялись другие. Сегодня одна, а спустя какое-то время ее сменяла другая. С другой стороны, все новенькие проходили психологическую обработку, проверялись у психиатра, за ними следили гинекологи и венерологи, но медицина пока еще не научилась лечить сломанные души. Ирина не проходила тестов, и ее не осматривал психиатр. Она сознательно пошла на свою работу, и в клуб ее направили из филиала, а не заманивали обманом. Ее молоденькая соседка Оксана перенесла травму куда тяжелее. С каждым днем девушка становилась молчаливее и в конце концов совсем замкнулась в себе. В те часы, когда их не вызывали в «зал», Оксана либо спала, либо стояла у окна и тихо пела украинские песни. Хорошо пела. У Ирины часто наворачивались слезы на глаза, когда она слушала девушку. Подрубленный цветок, который увядал на глазах. Отпусти ее сейчас на все четыре стороны, так она под поезд бросится. Ходили слухи, будто в одном из коттеджей какая-то девчушка смастерила веревку из простыней и повесилась. Острых предметов в общежитии не держали, как и веревок и прочих атрибутов для самоубийства. Окна, и те были сделаны из пластика. В «зале» за девушками пристально наблюдали охранники. Был и такой случай. Одна девчонка расколола бокал от шампанского и изрезала себе лицо, чтобы стат уродкой. После этого ее никто не видел. Скандал удалось замять, но случай этот никто не забыл.

Ирина вела себя тихо. Здесь находились ее дети, и она хорошо помнила, как сутки провела в карцере. Незабываемые ощущения. И все же она жила надеждой, думала о спасении и верила в своего принца, который однажды появился, словно во сне, согрел и сказал: «Жди». Она терпеливая, она дождется. По-другому и быть не может.

Оксана никого не ждала и ни на что не надеялась.

После очередного танца, когда подвыпивший клиент измял ее стройное тело, едва не переломав хрупкие косточки, к Оксане подошел охранник.

— Иди за мной, крошка, — сказал он строгим голосом.

Девушка вздрогнула.

— Но я ничего такого не сделала!

— Не дергайся. Клиент тебя ждет в номере. Он из тех, кто не появляется в зале. Ничего с тобой не случится, кроме обычного сеанса.

Такой случай ей выпал впервые. Впрочем, какое это имеет значение.

Номер, куда ее привели, был пуст. Охранник остался за дверью. В этой комнате она еще ни разу не бывала. Помещение казалось больше, просторнее, на столике стояли цветы, шампанское, фрукты, а главное, здесь имелась еще какая-то дверь, помимо той, что ведет в ванную. Две раздвижные панели, обитые вишневым шелком.

Ждать пришлось недолго. Вскоре эти панели раздвинулись, и Оксана увидела большую кабину лифта. Порог переступил мужчина лет шестидесяти. Двери за ним автоматически закрылись. Высокий, седовласый, подтянутый и вовсе не похожий на тех рыхлотелых мешков, которыми забита половина зала. Оксана запомнила его лицо: глаза немного навыкате, пронизывающий взгляд и очень резкие, словно вырубленные из дерева, черты лица.

Впервые она его увидела, когда их привезли сюда. В тот день Оксана еще не знала, куда попала. Их вырядили в купальники, надели туфли на шпильках и вызывали по одной в кабинет. Там сидели трое мужчин и одна женщина. Этот тип был среди них главным, если судить по его тону, каким он разговаривал с остальными. Но только он единственный сидел в белом халате. Тогда она сразу решила, что этот человек врач. Было в нем что-то неприятное, отталкивающее, особенно взгляд, от которого мурашки бегали по коже. Сейчас он ей не казался таким грозным и страшным. Не хуже остальных, а то и лучше. Ей просто было наплевать, какой он. Клиент — этим все сказано.