Динуар - Н. Григорьев

Линии крыш постепенно опускались, прямые улиц петляли и завязывались, новостройки оборачивались довоенными146 домами, приземистыми и ненадежными. За поворотами поджидали тупики, глухие, будто декорации для убийства. Подступы к Старому городу гнили под тяжелым июльским солнцем.

Болевой порог – индивидуальная вещь147. Рано или поздно ты потеряешь сознание, но не сейчас. Кравитц ковылял за Хопсом, тот плутал в лабиринте безлюдных кварталов148. Белая спина мелькала за поворотами и пропадала в конце проулков. Беспечный малый не учуял бы «хвост», даже если бы тот заехал ему по пяткам149. Ленни наконец узнал местность: они были совсем рядом с Гулд-стрит. Куда же ты намылился, урод?

Пациент «Милосердия» свернул в тупик. Вот и развязка.

Сыщик остановился. Либо Тони зашел в одну из невзрачных дверей, либо поджидает его в тенях с «22-ым» наготове. Что ж, посмотрим. Граната в кармане брюк все еще ждала своего часа. Кравитц поправил шляпу и последовал за пансионарием. В тупике никого не оказалось.

Он очнулся утром под безумный гомон клаксонов, на тех же половицах, на которых вырубился вчера. Тело разваливалось, будто его недопереварил и выблевал кит. Ленни попробовал сосредоточиться на чем-то кроме страдания.

По всему выходит, банда мистера Ди не поделила тушу осла с Волшебником. Кем бы ни был тот тип, его ресурсы впечатляли. А еще Рэд Берри, который «сидел под плэгасом» и мутил колоду. Видимо, у парней был общий бизнес в сфере туризма, а потом все пошло по говну. Но зачем им похищать Лори? Или зачем Лори бежать из города?

«А что ты знаешь об этой заре?» – мог бы спросить ехидный внутренний голос.

Допустим. Но причем тут, мать его, я?!

«Детектив может быть ключом к выходу из нашего положения», – сказал Хопс. Хорошо, а где замок?

Сыщик уже отчаялся выстроить в стройную картинку весь этот бред. События просто происходили. Неотвратимо, безжалостно, хаотично. Но он все еще здесь, живой, в отличие от многих персонажей этой истории.

Кравитц застонал. Атомы бурлили в агонии. С улицы шел беспрерывный вой гудков и тысячи глоток пытались разорвать его барабанные перепонки. Будто ты вновь на песчаном базаре в наивной надежде купить кебаб.

Стройплощадка была уставлена полицейскими карами. В мозаичной сетке трещин тревожно мигали маячки, капоты дымились на жаре. Всюду сновали за’ары, в форме и в казенных костюмах. Мороженая150 цитадель Дракса стала похожа на банановый сплит. Солнце терялось в ее острых углах, черных прогалинах и разгромленных арках. Лимонный дракон с пробоинами в треугольных крыльях таращился из разоренного гнезда. Остов «Бродяги Хьюи» валялся, на треть увязши в песке, как выброшенный на берег кашалот. По нему сновали цварги151 из технической группы. Как лилипуты на теле мертвого великана.

С боевыми действиями в «центре Динаполиса» он, пожалуй, погорячился. Спиллейн-роуд – южный край Дракенсберга, отданный под массовую застройку. Ниже только Доки152. В таком месте можно смело ставить столы под бинго и продавать грошовые романы. Где-то неподалеку доживал свои деньки старик Смит, пока не исчез. Только тип вроде Дракса мог додуматься выстроить здесь отель с дворцовыми люстрами.

Со стороны дороги ревела бесконечная река каров. Черный металл прогибался под адским солнцем, потные рожи из окон проклинали белый свет. Пробка на задворках Дино? Тупые копы перекрыли движение. Был бы Ленни потупее, сам бы…

«Ты и так тупой», – мог бы сказать кто-то вроде нового Донни Шилдса.

А потом Ленни увидел его. Вдалеке от общей суматохи за руинами площадки наблюдал белоснежный и непоколебимый мистер Хопс. Снова в неизменном костюме, будто собирался на праздник. Сыщик помнил бешеный взгляд пансионария, когда тот перегрыз артерию обессилившему Демпсу, точно вампир. Малиново-алое пятно разрасталось по белой ткани, как вино на скатерти. Его наслаждение, когда кровь стекала с подбородка…

Ленни пристально посмотрел на фигурку консильери, разделенную сеткой трещин, будто кто-то собрал психопата в паззле. Куда же ты намылился, адский пес?

***

Куда же ты запропастился, Тони Хопс? Облупленные стены, заколоченные двери, навсегда уснувшие окна. У этого места даже не было имени, только съехавшая вывеска давно закрытого бара. «Кадис» – будто название салуна в мертвом городе, который ждет финальной дуэли. Иссохшие колонны едва удерживали навесной балкончик над высоким крыльцом: не хватало разве перекати-поля. Если не считать сыщика, глухой проулок был пуст.

– Меня всегда восхищала традиция Динаполиса давать названия барам в честь далеких географических объектов, – раздался медовый голос позади.

Сукин ты сын!

– Основанный за тысячу лет до Пришествия, Кадис был поименован в честь римского бога Гадеса, что в текущей ситуации выглядит символично153.

Ленни сообразил, что допустил фатальную ошибку.

– Когда я был мал, мы называли Кадисом весь этот проулок.

«Кадиссс, кадиссс, кадиссс» – точно змей шипел пансионарий.

Ошибка мертвеца. Ленни углубился в тупик, и оказавшийся сзади Хопс просто перекрыл отход. В армии это называют идиотизмом.

– Сюда приводили некоторых за’аров и оставляли их тела под крыльцом. – Кажется, змей облизнулся. – Как сказал Григорий Богослов по совершенно другому поводу: «Дальше Кадиса пути нет».

Ленни все-таки обернулся. Палевые стены узким коридором тянутся к бесконечно далекой фигуре. Искаженный перспективой Тони Хопс целится в него так, будто рекламирует гангстерский фильм. Тонкий глушитель смотрит прямиком в сердце. Черный кейс в эффектно отставленной руке добавляет образу налет профессионализма.

– Вынужден отдать должное, последние факты вашей биографии было непросто пережить.

Есть места, где жизнь определяется расстоянием между тобой и твоим врагом.

– Но, как это обычно бывает, в концовке вы допустили глупую оплошность. Поддались гордыне. И куда это вас привело? В тупик.