Глубокая зона - Джеймс Д. Тейбор

С портретами родителей она тоже разговаривала вслух.

– Привет. Как там у вас дела?

Эвви отнесла книгу к журнальному столику и листала ее, уплетая сочные кусочки курицы с грибами, перцем и белым рисом, стараясь не уронить ни крошки на чудесные иллюстрации. В книге был целый раздел под названием «Париж – город света». Она не спеша рассматривала страницы, пытаясь представить себя на одном из фото, с бокалом чудесного бордо в кафе на рю Сен-Доминик, когда в опускающейся на город ночи Tour Eiffel[38]разбрасывает в темноте осколки света…

Но больше всего она любила солнце Прованса, просто обожала эту часть книги. Казалось, каждая фотография в ней излучает свет. Временами Флеммер испытывала буквально физическую тягу к свету, особенно в сером пасмурном Вашингтоне. Слишком много лет провела она в мрачных местах – трейлер в Оклахоме, темная комната в студенческом общежитии, невзрачная студия в аспирантуре. Получив степень доктора, Эвви принялась искать жилье, которое было бы наполнено светом. Перебрала довольно много вариантов. Но каждый раз, стоя в пустой, отдающей эхом квартире, среди белых стен и потолков, где из незанавешенных окон лился яркий солнечный свет, она по непонятной причине начинала беспокоиться. Чем дальше, тем настойчивее одолевало ее тревожное чувство, пока, наконец, не заставляло в панике бежать куда глаза глядят. Поэтому в итоге она всегда жила в таких местах, как нынешнее, – чистых и темных квартирах, где ей было спокойно.

Флеммер вымыла посуду, поставила на место книгу. В спальне закрыла на замок дверь, разделась, накинула белый махровый халат. Зашла в ванную, закрыла и эту дверь, сняла халат. Включила душ, чтобы спустить горячую воду. Достала из аптечного шкафчика две снотворные таблетки, проглотила, запив из пригоршни. Закрыла дверцу шкафчика, зеркало которого было заклеено толстой упаковочной бумагой, и шагнула в душевую кабину. Она принимала душ дважды в день: с утра, перед тем как отправиться в лабораторию, и после ужина.

В белой проволочной корзинке лежали три куска мыла: белый, зеленый и голубой. Флеммер вымыла лицо белым, тело – зеленым. Затем трижды намыливала голубым ягодицы и промежность, каждый раз смывая очень горячей водой из ручной насадки. Вытерлась насухо, надела ночную сорочку, накинула халат и пошла проверить на ночь замки.

На коричневом коврике лежал белый конверт, который кто-то просунул под дверь. Наверное, пока она принимала душ. Флеммер подняла конверт, вошла в кухню, надорвала и вынула лист почтовой бумаги, на которой было написано:

ПОЖАЛУЙСТА, ДО ПЯТНИЦЫ ВЫНЕСИТЕ МУСОР

Эвви долго стояла у раковины и смотрела на записку. Нашла в ящике стола спички, подожгла конверт и бумагу, дождалась, пока они сгорят в раковине. Смыла пепел и включила на целую минуту утилизатор отходов.

Вернувшись в спальню, Флеммер подошла к еще одному стенному шкафу, в котором не висела одежда. В нем было множество детективов в дешевых бумажных обложках – библиотека убийств, совершенных мужьями и женами, начальниками и подчиненными, друзьями и незнакомцами, родителями и детьми. Она пробежала указательным пальцем по корешкам, остановилась на одной из своих любимых – книжке в желтом переплете с красными буквами:

«Дом дьявола: страшная история одного убийства в захолустном городке».

Эвви читала, пока не стали слипаться глаза. Положила книгу на прикроватную тумбочку поверх Библии. Взглянула на портреты отца и матери – те же, что на стеллаже, только в других рамках.

– Спокойной ночи, – сказала она и выключила свет.

В голове яркой вспышкой мелькнула последняя мысль: налево. Со все еще связанными ногами Халли двинулась в том направлении, хватая голыми руками стены пещеры.

Вот и рюкзак.

Она так резко бросилась вверх, что опять ударилась головой, однако на этот раз не почувствовала боли. Холодный воздух хлынул в пылающие огнем легкие, мучительная боль в животе, груди, паху отступила, горло расслабилось, глаза перестали лезть из орбит.

Всего лишь два дюйма воздушного пространства в этом месте – более чем достаточно, чтобы вновь и вновь наполнять легкие, очищая дыхательную систему от углекислого газа, насыщая кислородом мышцы и мозг.

– Пещера почти забрала тебя, Халли Лиланд, – прошептала она.

Она никогда не была так близко к гибели. Но произошло что-то странное, та последняя внезапно мелькнувшая мысль – и она осталась в живых.

– Спасибо, – поблагодарила она Чи Кон Ги-Хао. – Спасибо.

Придя в себя, Халли освободила ноги от веревки. Больше она не станет завязывать ее на талии, а понесет в руке, чтобы при необходимости быстро освободиться. Из кармана комбинезона доктор Лиланд достала запасной фонарь, нашла шлем и упущенный фонарь.

Спустя полчаса, выйдя из противоположного конца сифона, она стояла по колено в неподвижной воде черного озера. Справа лучи фонарей высветили отвесную скалу золотого цвета, возвышающуюся на пятьдесят футов, до самого потолка. Халли еще раз поблагодарила бога пещеры и выбралась на сушу, где ее ждал Боуман.

– Вот это засада, – сказал он, в первый раз с тревогой в голосе.

– Не говори… Я едва там не осталась.

Он взволнованно посмотрел на нее.

– Что произошло?

Халли сбросила рюкзак.

– Споткнулась, упала под воду, запуталась в веревке от рюкзака. Ужасно глупо и бестолково.

Несколько мгновений он молчал. Потом подошел к ней, положил руку на плечо, притянул к себе. Зубы сжаты, брови нахмурены. Воздух вокруг будто наэлектризовался. Халли впервые видела Боумана в таком состоянии. Он начал было говорить, потом замолчал, тряхнул головой. Взял себя в руки, заговорил снова:

– Пожалуйста, будь осторожна. – Его глаза были наполнены заботой, но голос звучал резко. – Если что-нибудь с тобой случится, все пойдет прахом.

Халли терпеть не могла нотаций. Она взяла его за запястья, сняла его руки со своих плеч.

– Не пойму, кто это говорит? Секретный агент? Рыцарь?

И смутилась. Будь здесь свет, она увидела бы те самые глаза, что смотрели на нее в саду камней. Но надрыв в его голосе ее напугал. Вспомнилось, как они в первый раз увидели друг друга в УПРБ.

Боуман задумался, пытаясь выбрать правильный – правдивый – ответ. Протянул вперед руки ладонями вверх. Впервые его состояние было так близко к беспомощности.

– И тот и другой. Я беспокоюсь о тебе, Халли, ты знаешь. Ты нужна мне, доктор Лиланд. И об этом ты тоже знаешь. Успех миссии зависит от тебя. Пойми.

Ее злость испарилась. Вот черт. Она сняла шлем, встала на цыпочки, взяла в ладони его лицо и поцеловала. Не в щеку. Поцеловала по-настоящему, долго. Заварил кашу, так не жалей масла. На долю секунды Боуман напрягся от неожиданности, затем успокоился. Обнял ее, притянул к себе, и от поцелуя по телу прошла волна от губ к шее, груди, талии до кончиков пальцев и обратно. Захватывающее дух, головокружительное чувство, как первые секунды затяжного прыжка с парашютом.