Красные пинкертоны - Вячеслав Белоусов

— Это что же получается? Без меня не умеете? Не научил я вас, значит?.. Тогда не только в Саратов, отсюда погонят в три шеи.

— Кнута ждут, — оставаясь в добродушном настроении, добавил и Витёк.

— А я вот разберусь! — погрозил пальцем Турин. — Гони на квартиру Брауха. Осмотр-то не завершили, конечно?

— Там хоромы такие, за сутки не обойти, — с места дал по газам шофёр и рванул вперёд автомобиль. — А Нетребко вам напраслину плёл, Василий Евлампиевич, он на Легкодимова взъелся.

— Вот пусть и гуляет по вокзалу, — не обернулся тот. — Лучше работать будет, чем интригами заниматься. До Легкодимова ему расти да расти.

— Прибаливал последние дни Иван Иванович, — погрустнел Витёк. — С лёгкими у него беда. Несколько дней отлёживался. Я ему про врачей заикнулся, в больницу, мол, свожу, Камытин и не заметит, он ни в какую. Залечат, говорит. У него своё средство на каждую болячку.

— Ну и как?

— Вышел сегодня. Покачивало, но на своих двоих. Сейчас на квартире у Брауха с нашими.

— И что же они там окопались? — вскинулся опять Турин. — Сиднем успеха не достичь.

— У Камытина своя стратегия, — улыбнулся Витёк. — Поговорка у него, сами знаете: плясать от печки.

— Стратег!

— Паша Маврик накопал кое-что, — доверительно продолжал тем временем шофёр. — Только не желает слушать его Пётр Петрович. В больших сомнениях, как обычно. Заведёшь, говорит, со своим наполеоновским размахом. Иван Иванович Легкодимов втолковывал ему насчёт шмона по воровским хазам[35]. Не решается Камытин затевать его без вас.

— Хватит, — перебил его Турин. — Зря не трещи. Разберёмся. Брауха жаль. Знал я его. Чего к нему полезли? Брать там нечего, одни книжки. Кому помешал врач еврей? Здесь какая-то круговерть…

— Вот, — протянул ему свежий номер газеты шофёр. — Купил на вокзале, пока поезда дожидался. Полдня не прошло, а пацанва уже по всему городу растаскивает. Непонятно, зачем нужен розыск, если писакам про убийство всё известно?

— Дай-ка, — ухватил листок Турин. — Чего манежил-то всё это время? Прессу тут же читать надо. Тогда помогает.

Большим жирным шрифтом с листка таращились броские строчки, обрамлённые тревожной рамкой:

— Странная писанина, — нахмурился Турин, закончив чтение и отбросив листок. — И с чего ты взял, что газетчикам убийца уже известен? Трепач всё же ты, Витёк. Пора из тебя человека делать, пока не испортился совсем за баранкой. Думаю, в помощниках сыщика тебе надо побегать. Есть у тебя дружок Маврик, смышлёный агент, поручу ему, тогда и языком болтать некогда будет.

— А я и без газеты скумекал, — беззаботно хмыкнул шофёр. — Чо голову ломать?

— Между строк читаешь?

— Тут всё проще. Старуха же видела убийцу, впустила его, значит, знала или запомнила, прислуга всегда глазаста. Тем более старая еврейка, мимо такой таракан не прошмыгнёт. К нашему Легкодимову её приведут, он ей пару вопросиков насчёт примет — и готово дело, Иван Иванович тут же имя или кличку убийцы выдаст. Берите тёпленького! — и Витёк рассмеялся, довольный собой. — А в сыщики я давно сам прошусь у нашего спеца Нетребко. Только упёрся хохол, не берёт.

— Потому и не берёт, что не так язык у тебя подвешен и насчёт извилин слабовато. Ты хотя бы почитал на досуге чего-нибудь про дедукцию, книжки про знаменитых следопытов. Слышал про Кожаного чулка, Старка Монро, Ле Кока[36]?

— Павел Маврик без всякой дедукции обходится и сказок не уважает, — надул губы шофёр.

— Чудак ты, Витёк. — Турин снова взял в руки газетный листок, пробежал мельком, задержал глаза на заинтересовавшей его фразе, заметно помрачнел и спросил: — Кто ночью наших на место происшествия отвозил?

— Воробьёв Пал Палыч. Его Камытин поднял. У меня задание было вас утром встретить, но поезд задержался, сами знаете, Нетребко звонил, ему сообщили, что прибытие ожидается к полудню, ну я и дежурил у отдела.

— Выходит, на месте убийства сам не был?

— Да откуда же мне.

— По газетке судишь?..

— А что? Врут?

— Не то, чтобы врут, — Турин скомкал листок от досады. — Факты не стыкуются.

— Как так?

— А ты учись рассуждать, а не глотать прочитанное. Статью для газеты, конечно, Камытин надиктовал.

— Зачем?

— Я с Камытиным десять лет отпахал. Изучил его методу как свои пять пальцев. Был такой приём у сыщиков, когда ситуация исключительная, надо сбить бандитов с толку. Теперь такие штучки редки, но когда случай особый, используют некоторые.

— Это как же? Убийцу-то?.. Он только ржать от такой статейки будет.

— Пусть поржёт до поры до времени. Не заметит, как в капкан угодит. И ещё делается это для широкой публики.

— А народу враньё зачем?

— Уловка, а не враньё, — поправил его Турин. — Вынужденный приём. Например, чтобы не посеять панику среди людей.

— Что-то я не совсем понимаю.

— Поймешь, когда вникать станешь, чудная голова.

Шофёр пожал плечами: