Общество Джейн Остен - Натали Дженнер

Адам кивнул.

– Но я все равно хочу, чтобы вы проголосовали.

Чотон, Хэмпшир.

23 февраля 1946 года.

Второе внеочередное заседание общества Джейн Остен

Повестка дня необычайно взволновала Эндрю Форрестера.

– Значит, мы собрались здесь, чтобы проголосовать за то, стоит ли Адаму заявлять о своих правах на наследование имения? Основываясь на сомнительном факте того, что он действительно является сыном мистера Найта? И об этом он узнал лишь день или два назад?

Доктор Грей утвердительно покивал головой. Собрание вновь проходило в его гостиной. Присутствовали все, кроме Адама, – так было проще, учитывая монументальность решения, которое им предстояло принять.

Этим субботним днем Мими встретила на станции Ярдли, приехавшего из Лондона поездом. Сама она так и не вернулась туда, переночевав у Аделины после первого внепланового собрания, а затем осталась у Франсес в Большой Усадьбе. Деревенский воздух творил чудеса – она выглядела просто сногсшибательно.

– И давно вы узнали об этом? – спросил Эндрю.

– Энди, ты же знаешь, что я не могу тебе ответить. Но у меня с собой письменное разрешение Адама и его матери на то, чтобы раскрыть обществу сущность его претензии на наследство. Эти бумаги предназначены тебе как судебному исполнителю – храни их как зеницу ока.

Доктор Грей отдал бумаги Эндрю.

– Бедный Адам, – послышался голос Аделины. – Лишился почти всех родных, и теперь вот это. Как он себя чувствует?

Доктор Грей откинулся на спинку своего кресла, стоявшего прямо у камина, и уставился в пол.

– Все-таки он мой пациент, и я не имею права говорить вам о его здоровье, но он попросил всех нас проголосовать сегодня, так как эмоционально истощен и не может принять решение без нашей помощи. Наше решение не является окончательным и ни к чему его не обязывает – мы всего лишь поможем ему сделать правильный выбор.

– Полагаю, вам тоже было нелегко решиться на такой шаг, – заметила Аделина.

Ее сочувственный тон удивил доктора Грея. Уже много месяцев он не слышал от нее ни слова сострадания. Для остальных в ее словах не было ничего особенного, но для него в них крылась надежда и утешение, которых так давно лишился Адам.

Эндрю прочел два заявления.

– Значит, сомнений в обоснованности его претензий у нас нет, так?

Доктор снова кивнул.

– Помимо вас, Адама и его матери, никто больше не знал об этом, включая самого мистера Найта, верно?

– Верно, и поэтому слова «ближайший родственник мужского пола» так важны. В завещании нет ни слова о законнорожденности, и потому любой кровный родственник может заявить о правах на наследство. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

– Совершенно верно, таков закон, – подтвердил Эндрю. – Значит, мы выносим данный вопрос на всеобщее рассмотрение и голосуем. Мисс Франсес, я и Адам воздерживаются от голосования по понятным причинам. Согласно принципам действия парламента, большинство членов нашего общества должно проголосовать «за», чтобы решение вступило в силу. Таким образом, вас остается пятеро, и вы должны его обсудить.

– Не вижу повода для рассуждений, – вмешалась Аделина, сидевшая на двухместном диванчике рядом с Эви. Мими и Ярдли расположились на большом диване напротив, Эндрю, как и Грей, сидел в кресле у камина, а рядом сидела Франсес.

– Думаю, что для Адама эта новость стала тяжким ударом, и он имеет полное право переживать, – продолжила Аделина. – Не думаю, что если вся деревня узнает о том, чей он на самом деле сын, это прибавит ему духа и уверенности в себе.

– Он не производит впечатление неуверенного в себе человека. Скорее, скромного, – заметил Ярдли.

– Мы знаем его дольше, чем вы, – возразила Аделина. – В деревне все друг у друга на виду – жизнь здесь не так проста, как кажется. Никакой анонимности, и от чужих глаз не скрыться, как, например, в городе. Если что-то случается, соседи узнают обо всем.

– Звучит заманчиво, – шутливо перебил ее доктор Грей. – Мои соседи знают обо мне все, вне зависимости от того, кого из них я посещаю, но я все равно здесь.

– Да, решения тяжелее принимать, зная о том, что тебя осудит вся округа, – согласилась Франсес.

– Вижу, у вас тут все так же, как и в Голливуде, – улыбнулась Мими.

– Ну да, про Чотон так и говорят, – расхохоталась Эви.

– Везет, если можно жить там, где люди небезразличны друг другу, главное – понять, в чем причина такого интереса. Здесь вас объединяет история. Вся ваша родня знает друг друга, и дети, что носятся по дворам, тоже. Вы помогаете друг другу в трудную минуту. А в Голливуде все совсем не так. Там каждый пытается начать жизнь сначала, с чистого листа, даже имя меняет. Меня же зовут Мэри Энн, а не Мими.

– Вы шутите? – воскликнула Эви. – Сыграете Элинор в «Разуме и чувствах», а зовут вас Мэри Энн?

– Ну да. Странно, правда? Хотя это вряд ли случится. На роль Марианны взяли совсем девочку, и теперь роль Элинор хотят отдать другой актрисе, моложе меня.

Аделина и Франсес переглянулись.

– Неужели мистер Леонард допустит подобное? – спросила Франсес.

– Подозреваю, что это его идея, – насмешливо отозвалась Мими, и Аделина с Франсес вновь обменялись понимающими взглядами. – И все же, что может держать кого-то там, где никто не знает ни его имени, ни откуда он родом? Зачем там жить?

– Уверяю вас, здесь все не так радужно, – ответила ей Аделина. – В Чотоне выскочек никто не любит. Про нашу систему образования я вообще промолчу. Эви не просто так годами сидела в библиотеке. Но тебе, конечно, это нравилось, – она улыбнулась девушке.

Доктор Грей и Эндрю чувствовали, что разговор все больше отдаляется от повестки дня.

– Аделина, – вмешался Эндрю, – значит, вы считаете, что пострадает не только душевное здоровье Адама, но и его репутация? Эви, Ярдли, а вы как думаете?

Эви колебалась. Напротив, на диване, сидел Ярдли, и она вспомнила, как той ночью в библиотеке поделилась с ним своими тайнами – они поклялись сохранить эти книги и все, что было связано с семейством Остен. Между ними действительно было много общего.

– Могу ли я высказаться первым? – нарушил молчание Ярдли. – Я не так долго знаю всех вас, но все же считаю, что Адам способен выдержать любые испытания. Он чувствует вашу поддержку, и для него важно наше общество и то, что мы делаем. Скажу вам как эксперт: риск потерять все это, включая дом, очень велик. Не останется даже солонки. Мы еще не знаем, сколько всего есть в особняке, помимо картин и мебели. Я еще не рассказывал вам о том, что мисс Франсес сегодня показала мне письменный стол из красного дерева в спальне отца – эта вещь уникальна! Похожий стол «Сотбис» продали в прошлом сентябре за десять с лишним тысяч фунтов, так как считалось, что за ним работала Джейн Остен. А я думаю, что здесь стоит подлинник. Десятки тысяч фунтов за один маленький стол, вы понимаете?