Тебе, с любовью... - Бриджит Кеммерер

«Перед глазами стоит лицо девочки. Ее настоящее рушится, и она это понимает. Ее матери больше нет, и она это понимает. Я вижу на этом снимке агонию. И каждый раз, глядя на него, я думаю: „Я знаю, что она чувствует“».

Причинил ли я ей еще большую боль?

– У нее умерла мама. – Горло сковывает, и слова звучат глухо.

– Печально.

Перед глазами все слегка размывается, затуманивается. Хорошо, что я не на скоростном шоссе.

– Она погибла в аварии, виновник которой сбежал с места происшествия. В ту самую ночь, когда я напился и разбил пикап отца.

– Ты к этому причастен? – тихо спрашивает Болвандес.

Похоже, он пришел к тому же заключению, к которому пришли и все мы. Грудь так сдавливает, что невозможно говорить. Я врубаю поворотник, заезжаю на стоянку перед торговым центром и ставлю машину на ручник. Не смотрю на Болвандеса – не могу. Прижимаю руки к животу, словно это хотя бы немного уймет боль.

– Не знаю.

– Но переживаешь, что можешь быть к этому причастен?

– Я не знаю. Не могу разобраться. Не могу ничего понять.

Болвандес некоторое время молчит, и я слушаю свое собственное дыхание, пытаясь сохранять его ровным.

– Знаешь, тебе ведь не обязательно разбираться со всем этим в одиночку, – тихо замечает Болвандес.

– Рассказывать слишком долго. Все слишком запуталось и усложнилось.

– В моей семье доктор – жена, но я тоже не дурак, Мерф. Рискни.

Я делаю вдох, готовясь сказать, что не собираюсь изливать душу… Но вместо этого выкладываю все начистоту. И начинаю с самого начала – с найденного на могиле письма и нашей переписки на кладбище.

Я рассказываю ему о том, в чем признался Джульетте, и о том, в чем еще не признался. О том, как мне все труднее становится не выдать, кто я такой. Я рассказываю ему о том вечере, когда кинулся на выручку Джульетте, а ей даже в голову не пришло, что я приехал помочь и предпочел оставить ее в неведении, хотя должен был во всем признаться уже давно.

Я рассказываю ему об автосервисе, об отце и о том, как тайно возил его по городу. Рассказываю о Керри и о том, как она погибла.

Я рассказываю ему о маме и Алане. О том, как стал лишним в своем собственном доме. Рассказываю о беременности, которую они от меня скрывали. О том, как каждый их совместный шаг все больше привязывает маму к человеку, который когда-нибудь обманет ее доверие.

Я рассказываю ему о свадьбе. О бутылке виски. О том, как въехал в здание и попал за решетку. О словах Алана, что я закончу так же, как мой отец. Я рассказываю о том, как сильно хотел покончить со всем этим раз и навсегда.

Фрэнк – терпеливый слушатель. Он не прерывает меня и лишь время от времени задает вопросы, чтобы прояснить какой-нибудь момент.

Наконец, я рассказываю ему о том, как мы сидели в школьной столовой. О том, как Рэв устроил мне разнос, а Джульетта, узнав, какого числа я гонял пьяным на машине, попала в медицинский кабинет.

Когда я заканчиваю свой рассказ, уже опускается вечер и между зданий сгущаются тени. Чувствую себя измотанным и выжатым как лимон.

– Действительно много всего, – соглашается Болвандес, когда я замолкаю.

Я киваю.

– Дата была мне известна. – Говорить в темноте оказывается гораздо легче. – Число – первое, что привлекло мой взгляд на могиле мамы Джульетты. Но… я не знал, как она умерла. Об этом Джульетта рассказала позже. Намного позже. И до сегодняшнего дня я не задумывался над этим.

– Ты не помнишь, не врезался ли в другой автомобиль?

– Я не помню даже, как садился в машину.

На лице Фрэнка появляется задумчивое выражение.

– Ты знаешь, где ее мама погибла? Или в какое время?

– Нет. Знаю, что она попала в аварию по пути домой из аэропорта. Вечером.

– А где ты разбил автомобиль? Ваши пути могли пересечься?

– На Ричи-хайвей. Понятия не имею.

– Но все произошло в одном округе?

– Да. Наверное.

Болвандес задумчиво чешет подбородок.

– Ну, в полиции же не дураки сидят, Мерф. Если оба происшествия произошли в одном округе, примерно в одно и то же время, то полицейские обязательно убедились бы в том, что не ты виновник аварии. Особенно если в этой аварии погибла женщина.

– Пикап смялся. Им пришлось разрезать его, чтобы вытащить меня оттуда. Меня спас ремень безопасности. Вероятно, в полиции не смогли установить, врезался ли я еще во что-нибудь.

– Это можно было определить и по другим признакам. По следам краски, например. Неужели ты никогда не смотрел детективы?

Впервые за весь вечер на душе становится чуть легче.

– Правда?

– Конечно. И потом, ты можешь поискать информацию о той аварии в интернете. В результате нее погиб человек, так что об этом должны были упомянуть в новостях. Возможно, известно, какая у виновника ДТП была марка автомобиля или хотя бы его цвет.

Эти предположения разумны, и мне хочется разрыдаться от облегчения и пройтись колесом по стоянке.

Но я этого не делаю – Болвандес еще не закончил.

– Ты не против, если я выскажу свои соображения и по всему остальному? – спрашивает он.

Я качаю головой.

– Тогда поехали назад. Поговорим в пути.

Я снимаю машину с ручника.

Фрэнк не теряет времени:

– Твои мама с отчимом были неправы, скрывая беременность от тебя так долго. Если, конечно, они делали это намеренно. Однако после рассказов об окружающих тебя взрослых людях я не особенно удивлен.

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

– Я хочу сказать, что твои родители подвели тебя, когда ты был ребенком, и, похоже, продолжают подводить.

Кинув на него взгляд, я сворачиваю на главную дорог у.

– Все равно не понимаю, что ты этим хочешь сказать.

– Черт, парень! – искренне гневается Фрэнк. – Ты не должен был возить своего отца. Твоя мама не должна была этого позволять, а тем более позволять тебе думать, что в смерти сестры виноват ты. Не могу представить в такой ситуации Марисоль. Мы с Кармен не позволили бы ей держать в себе такое. Ты не знаешь, как извиниться перед мамой за то, что сделал в ее свадебный вечер… А она извинялась перед тобой за то, что сделала сама?

Я с усилием мотаю головой.

– Нет… Все было сложно.

– Не соглашусь. Было совершено преступление, и, по моему мнению, твоя мама в нем виновата не меньше твоего отца. – Из-за возрастающей ярости акцент Фрэнка слышится намного явственнее. – Тебе повезло, что ты не погиб. Ты был ребенком, Мерф. Ты все еще ребенок. Но она сидит сложа руки, пока ты живешь с чувством вины. Знаешь, почему она не навещает твоего отца? Она не хочет посмотреть правде в глаза и принять на себя ответственность за случившееся. И по мне она должна косить траву на кладбище рядом с тобой. – Он выругивается на испанском.