Тебе, с любовью... - Бриджит Кеммерер

– Что произошло двадцать пятого мая?

Внимание Деклана возвращается ко мне.

– Джульетта…

– Что произошло двадцать пятого мая? – требую я ответа.

Я говорю негромко, но взгляды окружающих школьников и так уже направлены на нас, и по столовой проходит шепоток.

Деклан сглатывает.

– В тот день я разбил отцовский пикап.

– В тот день, когда напился? Когда врезался в здание? – кричу я, задыхаясь. – В тот день, который почти не помнишь?

Он ничего не говорит.

Столовая кружится перед глазами. Грудь сдавливает.

Меня кто-то хватает за руку.

– Джульетта, Джульетта, – слышу я в отдалении знакомый мужской голос, но ничего не вижу.

Двадцать пятое мая.

В тот день мама погибла в автомобильной аварии, виновник которой скрылся с места происшествия.

От: Девушка с кладбища

Кому: Мрак

Дата: вторник, 8 октября, 15:21:53

Тема: Мне нужно знать

Ты Деклан Мерфи?

Если да, то вряд ли я смогу когда-либо еще с тобой заговорить.

Я так спячу.

Она, наверное, отправила мне это письмо сразу по окончании уроков, потому что последний звонок звенит в 15:20. И наверное, сразу поехала на кладбище.

Сейчас я наблюдаю за тем, как она сидит на могиле матери и что-то ей пишет.

Джульетта не видит меня. Я к ней не выхожу – смелости не хватает. Я прячусь в тенях за ангаром, как какой-то гребаный сталкер. Болвандес тоже болтается где-то здесь, но пока еще меня не заметил.

Не знаю, чем занималась Джульетта все оставшиеся в школе уроки, но знаю, что делал я сам: садился за последние парты и прокручивал в голове ту ночь. Свадьба. Виски. Столкновение. Копы.

Я провел в машине всего пятнадцать минут. Это задокументировано. Ушел со свадьбы в 20:01 и въехал в офисное здание в 20:16. Пятнадцать минут. Этого времени достаточно, чтобы разрушить чью-то еще жизнь, кроме своей? Копы ведь не идиоты? Они бы сопоставили факты, да?

Естественно, я знал дату смерти ее мамы. С нее все и началось! Я ведь прочитал письмо, не отходя от могилы. В голове крутятся мысли о предначертанных нам путях. Неужели наши с ее мамой пути настолько точно пересеклись, что привели к столкновению?

Тогда я ничем не лучше отца. Тогда я гораздо хуже него. Почему мне не удалось покончить с собой? Мой путь должен был оборваться. Для этого-то я и сел за руль пикапа. С Керри это сработало. Почему не сработало со мной? Всем было бы только лучше.

Нужно уходить отсюда. Нужно идти домой. Но меня ноги туда не несут.

Я не врезался в другую машину той ночью. Никто не пострадал из-за меня. Я знаю это. Я уверен в этом. Ни черта я в этом не уверен. Меня мутит. Меня стошнит прямо здесь.

Я кого-то убил? Я убил ее маму?

Мне нужен Рэв. Мне нужно поговорить с ним. Но он не ответит на мой звонок.

Я все равно достаю мобильный. Вспотевшими пальцами не удается разблокировать экран. Из горла вырывается хрип, и я швыряю мобильный в траву. Я схожу с ума.

Прижимаю пальцы к глазам. Руки дрожат.

– Мерф? – Болвандес стоит прямо передо мной, встревоженно глядя на меня. – Что с тобой, парень?

– Мне нужно уйти. – Голос звучит так, словно я задыхаюсь. – Я не могу сегодня работать.

– Что случилось?

Я поднимаю мобильный. Отворачиваюсь и направляюсь к дорожке, ведущей к стоянке. Каждый шаг дается с трудом, словно я иду по зыбучим пескам, потому что на самом деле меня тянет назад – к Джульетте.

Мне нужна она. Больше, чем кто-либо на свете. Но из-за всей неразберихи, которая произошла между нами, Джульетта никогда не будет моей.

– Деклин, – идет за мной Болвандес. – Давай поговорим.

Дойдя до машины, я вожусь с ключами. Руки так дрожат, что треклятая железка никак не попадает в замочную скважину. Вскрикнув, я ударяю ключами по машине. Острые зубцы ключей впиваются в ладонь, раздается металлический скрежет.

– Эй, эй! – Болвандес хватает меня за руку, и он сильнее, чем я думал. – Поговори со мной. Ты под кайфом?

– Боже. Нет. – Я утыкаюсь лбом в крышу машины. А жаль. – Мне нужно убраться отсюда, Фрэнк. Пожалуйста, отпусти меня.

Он вздыхает. Наверное, готовится прочитать лекцию о том, что если я не буду выполнять свою работу, то он позвонит судье, после чего меня опять отправят за решетку.

– Хорошо, – говорит он. – Ты поведешь. Я тебя выслушаю.

* * *

Я сижу за рулем, но молчу. Иногда вождение успокаивает – ритм переключения передач, ровный гул дороги. Сначала я несколько раз объезжаю район вокруг кладбища, чтобы Болвандес сказал: «Хватит. Соберись и возвращайся».

Он этого не говорит.

Тогда я направляюсь на восток, выезжаю на скоростную дорогу и еду к мосту через Чесапикский залив. Я готов выкинуть шесть баксов за проезд по платному шоссе, потому что не хочу останавливаться.

– Съезжай на Дженнифер-роуд, – велит Болвандес.

Мы катаемся уже минут двадцать, и это первые произнесенные им слова.

– Зачем?

– Хочу зайти в больницу.

Я стискиваю руль.

– Мне не нужно в больницу.

– А я что-нибудь говорил о тебе? Раз мы заехали сюда, хочу увидеться с женой.

Это прошибает мою зацикленность на себе.

– У тебя жена заболела? – кошусь я на него.

Он качает головой.

– Она работает в больнице. Хочу сделать ей сюрприз.

Я все равно не собирался ехать в какое-то конкретное место, поэтому включаю поворотник и съезжаю на Дженнифер-роуд.

Припарковавшись в гараже, не глушу двигатель.

Болвандес отстегивает ремень безопасности и дружески хлопает меня по плечу.

– Идем, Мерф.

– Я тут подожду.

– Слишком хорош, чтобы познакомиться с моей женой? Вылезай из машины, пацан.

Нервы снова обостряются, и я злобно зыркаю на него.

– Я не в настроении для этого.

– А для чего ты в настроении?

Для того чтобы забиться под машину и никогда из-под нее не вылезать.

В голове эхом отдаются слова Рэва: «Перестань строить из себя гребаную жертву!» Каждое из них – словно пуля, угодившая в бронежилет, и грудь все еще ноет после ударов. На моей памяти Рэв никогда не употреблял бранных слов.

Я ставлю машину на ручной тормоз, выключаю зажигание и вылезаю.