Opus 1 - Евгения Сергеевна Сафонова

Наверное, поэтому Еве и не верилось, что эта формула может работать.

«Это же… просто слова. Без рун. Не подкреплённые магическим языком».

«Да. Просто слова. Потому Обмен и способны совершить даже простые маги. – Взгляд Эльена сделался почти мечтательным, и Ева поняла, что её призрачный учитель тот ещё романтик. – Главное – вера в Жнеца… и любовь. Беспрекословная, абсолютная готовность действительно, без сомнений отдать свою жизнь. – Он вздохнул, будто вспомнив нечто очень печальное. – Уверяю вас, лиоретта: Финальный Обмен столь же реален, как Мёртвая Молитва. А действие последней вы созерцали своими глазами. В Керфи сложено множество легенд и песен о тех, кто совершил Обмен, и даже я могу поведать и спеть вам не одну».

«И требуются только любовь, вера и готовность пожертвовать собой? Но это же так… просто».

«Вовсе нет. Вы удивитесь, как часто люди обманываются, когда дело касается любви. Сколь немногие действительно готовы расстаться с жизнью ради другого. С верой проще, ибо свидетельств силы Жнеца множество. Впрочем, находятся и те, кто не способен искренне верить в бога, которого никогда не видел… Иные маги не верят ни в то, что Берндетт когда-то его призвал, ни в то, что силы некромантам действительно дарует именно он».

Такие, как я, к примеру, подумала Ева. Она скорее склонна была верить в Высший Разум, которому нет особого дела до каких-то там людишек на какой-то там планетке, коих во Вселенной немерено, чем во всяких Жнецов и Садоводов. И волшебство, которое ныне она созерцала каждый день, в этом плане ничего не меняло.

В волшебство она верила и дома.

«Интересно, а меня теоретически можно так оживить?»

«Вы же сами читали. Обмен возможен, лишь пока тело не остыло».

«Я думаю, это эвфемизм. Главное – чтобы сознание и душа не успели умереть. А меня погрузили в стазис прежде, чем они успели».

«Может, и получится, – поколебавшись, признал призрак. – Не знаю».

Глядя в его помрачневшее лицо, Ева поняла, что Эльен не слишком в это верит. Либо верит, но по каким-то причинам подобная вероятность ему не слишком нравится.

«А что будет, если Обмен совершит умертвие? Вот я, например, – сказала она, желая сбить собеседника с невесёлых мыслей. – Я же уже мертва. Что тогда случится?»

«До вас не было умертвий, способных его совершить. – Судя по тому, как мимолётно изменилось выражение его глаз, план сработал. – Всё зависит от того, какой теории верить. Одни маги утверждают, что этим ритуалом маг отдаёт любимому все свои жизненные силы, попутно забирая себе его раны. Поскольку жизненных сил у вас уже нет, отдавать вам нечего; соответственно, усилия ваши останутся тщетны. Другие утверждают, что всё сложнее – ты действительно вымениваешь у Жнеца одну душу на другую, и ритуал осуществляется при непосредственном божественном вмешательстве. Душа ваша при вас. В таком случае, полагаю, ритуал осуществится, но взамен вы упокоитесь окончательно».

«Расклад по-любому невесёлый. – Ева поскребла пальцем древнюю страницу, к которой прилипло что-то, подозрительно напоминавшее засохшую капусту: кажется, когда-то драгоценное вместилище магических знаний бесцеремонно листали за едой. – Хорошо быть эльфом. Они могут просто поделиться своей жизнью, а живут они вроде бы вечно, так что в итоге даже ничего не теряют».

«Эйтлих не заменяет Обмен. Обмен воскрешает мёртвых. Эйтлих предотвращает смерть, не более. Оба ритуала исцелят любую рану и любое проклятие, но эйтлих можно совершить, лишь пока сердце твоей возлюбленной ещё бьётся. И сделать это могут только мужчины».

«Сплошная дискриминация. То есть несправедливость, – поправилась Ева, не уверенная, что магический переводчик правильно передаст значение слова. Вспомнив кое-что, лукаво посмотрела на призрака. – Говорите, можете спеть мне несколько песен?..»

Песни и легенды об Обмене (о королях и принцессах, воинах и простых магах, о жертвах, принесенных благородными мужчинами и хрупкими женщинами), неизменно печальные в своей красоте, в итоге заняли весь урок. Впрочем, они с Эльеном сошлись на том, что таким образом Ева получила бесценные исторические сведения, которые в дальнейшем могут очень пригодиться ей.

– Начнём с того, – сказала Ева, когда некромант закончил с очередной порцией щепок, – что пока о твоём брате у меня сложилось не самое лестное мнение. Если правитель из него выйдет получше твоего, это не значит, что он хоть сколько-нибудь меня интересует в ином плане. Продолжим тем, что…

Замолчала, сбитая с толку неожиданной мыслью.

– Что? – невыразительно спросил некромант, поднимаясь с колен.

– Погоди, – глядя, как он идёт к креслу, проговорила Ева. – Погоди-погоди… Только не говори, что ты специально вёл себя… так. Чтобы я смирилась с тем, что мой жених такой… вот такой, а потом увидела лиэра Совершенство и обрадовалась, что на самом деле…

– Чушь и нелепица, – отрезал Герберт не моргнув глазом.

– Специально, специально, – подтвердил Мэт, который развалился на каминной полке поверх заставивших её ваз, будто лёжа на расписных горлышках. – Нет, характер у него и правда скверный, но он далеко не так плох, каким хотел казаться. Врать не врал, однако при других обстоятельствах вёл бы себя иначе.

– Пусть твоя болтовня не имеет ничего общего с истиной, – сказал некромант из недр шёлкового кресла, – я всё равно попросил бы тебя замолчать.

– Он ведь, откровенно говоря, довольно быстро понял, что ты очень даже милая и сметливая. Так что, помимо всего прочего, держал и держит дистанцию. Чтобы случайно к тебе не привязаться.

– Я не люблю повторяться.

– Правда, я бы сказал, что последнее выходит у него не слишком…

Следующее слово утонуло в хрупком ломком грохоте, с которым дружно взорвались вазы: даже не осколками – взвившейся в воздух пылью, скрывшей демона облаком.

– Я же сказал, – опустив руку, проговорил Герберт. – Замолчи.

– А твоя матушка так любовно эти вазы собирала, – донёсся укоризненный голос из фарфорового тумана, оседавшего на полку и ковёр тёплой белёсой изморозью. – Не жалко?

– Обновить обстановку бывает не лишним. И никогда не жаловал то, что бесполезно собирает пыль.

– Продолжим тем, – Ева сделала вид, что не слышала ничего, высказанного за последнюю минуту, – что никакой принц, король, эльф или бог для меня не перевесит дом.

Чёртова клякса, сердито думала она, пока Герберт насмешливо морщился в ответ. Потому что очень не хотела задумываться, не вышла ли невольная привязанность – вопреки всему, включая здравый смысл, – обоюдной.

Учитывая все обстоятельства, даже дружески привязываться к венценосному снобу она считала очень глупым и совершенно лишним.

– Неужели?