Серая крепость - Александр Викторович Горохов

и боевые машины десанта покрыть известковой побелкой, то их и незаметно будет среди деревьев. Знатные засады можно будет устраивать!

На следующее утро, обойдя лесной массив, обозначенный на карте как Тавровский лес (существующий и в это время!), повернули в сторону устья Воронежа, где и переправились на другой берег. Течение реки здесь медленное, и лошади, нагруженной резиновым мешком с оружием, не тяжко, и самих не очень далеко снесло. Только после такого купания пришлось сделать большой привал, чтобы одежду и обувь просушить. Но под августовским солнышком просохло всё довольно быстро. Правда, собираться пришлось «в темпе вальса».

Видимо, следы крошечного отряда, состоящего всего из трёх всадников, наткнулся один из татарских дозоров, высланных, чтобы разведать дорогу к реке Воронеж. Вряд ли это были монголы, поскольку одеты вовсе не так, как уже виденные Жилиным и Беспалых на Калке. Но тоже неплохие следопыты, сумевшие по следам найти путников, и решившие захватить «языков». Правда, пришлось им исполнить популярный литовский танец «Обломайтис»: добыча уже была на другом берегу, а переправа через восьмидесятиметровую реку — дело небыстрое, уйти успеет. Вот, выскочив из прибрежных кустов, и похватались за луки, чтобы кого-нибудь подранить, а потом повязать.

Только «дичь» оказалась зубастой. Не просто откатилась от уже гаснущего костерка, вокруг которого сидела. Тем самым увернулась от довольно метко выпущенных стрел. Почти увернулась, поскольку Жилину стрела всё-таки чуть-чуть зацепило левый бок, оставив на теле борозду. Но и ответила. В результате двое выпали из сёдел, а третьего сбросила раненая лошадь: немного промазал Толик, которому помешала сосредоточиться боль в ране.

Второй залп оказался результативнее. И у одной стороны, и у другой: из многострадальной ноги Иакова теперь торчало оперение стрелы, а трое степняков корчились в траве. Ещё раз успел выстрелить капитан, и тут до кочевников дошло, что надо срочно делать ноги. Правда, к тому времени, когда по ним, скрывшимся за деревьями, стало уже невозможно вести огонь, в седле оставалось лишь двое.

Так что, пока Жилин и «Цыган» оказывали друг другу первую помощь, Беспалых бегом-бегом, вьючил разбежавшихся от грохота выстрелов коней. А потом вдвоём с Анатолием помог Яше взгромоздиться на коня, и они рванули прочь от места переправы.

— Сможешь через Дон переплыть? — спросил Сергей проводника, когда они удалились километра на четыре, к такому месту, где правый берег реки не топорщился меловыми скалами, а был довольно низким.

— Если за седло Каурого буду держаться, то переплыву. И не в таких переделках бывал.

Всё-таки Дон вдвое шире, чем Воронеж близ устья. И течение быстрее. Но справились. Пусть и пришлось после переправы, найдя подходящую для ночлега рощицу, снова перевязывать и обрабатывать размокшие в воде раны. А Сергею всё тёмное время суток ещё и караулить ребят, которым досталось, в том числе, и из-за его беспечности.

В общем, повезло им тогда, поскольку он, не доверяя завязке резинового мешка с оружием, всё-таки решил проверить, не попала ли внутрь вода, и вынул «стрелялки», положив их возле костерка. Что ж, и ему урок: даже если находишься на относительно «своей» территории, где врага не должно быть, не теряй бдительности, будь готов к неожиданностям. Ведь что стоило ему отойти от берега реки хотя бы метров на двести, а не на тридцать? Даже если бы степняки кинулись переправляться, то по плеску воды можно было бы это определить и встретить погоню огнём. И бойцы не пострадали бы. Ладно, хоть вражеская разведка применила не зазубренные стрелы или «срезни» с широкими, режущими наконечниками, а трёхгранные, «бронебойные». Видимо, надеясь несильно ранить попавшихся им «урусутов» и взять их для допросов. Благо, у скотоводов рука не поднялась стрелять в коней, пасшихся несколько дальше от реки.

Но что сделано, то сделано, придётся исходить из имеющейся ситуации.

Фрагмент 23

45

Провожали разведчиков три женщины, одинаково грустно глядя вслед, а встречали по-разному. Луиза, всхлипывая «я так беспокоилясь от того, что вас так дольго нет». Софья — что-то по-своему сурово буркнула скалящемуся Яшке с забинтованным бедром. Буркнула, но обняла. А Авдотья — кинувшись на шею дико смутившемуся Толику, скособочившись из-за боли в ране, слезшему с коня.

— Венчать на Покров будем, — поглядев на эту картинку, улыбнулся раздобревший на слободских харчах отец Тит, щеголяющий всё-таки «задаренными» Крафтом крестом и «цепурой».

Ну, а что? «Конкретный пацан» сказал, «конкретный пацан» сделал! Хоть, конечно, влияние Лены Устенко сказалось и на манерах «главмента».

Да что там говорить про одного Полуницына? И все его «братки», выпав из приблатнённой среды, понемногу превращались в тех, кем были до тех пор, как пошли в бандиты — в обыкновенных деревенских и городских парней. В свободное от дежурств время (Минкин, согласовав вопрос с Крафтом, оставил на время страды дневное дежурство только на водокачке городка и смотровой вышке Посада) наравне со всеми косили траву, собирали ягоды и орехи, заготавливали лес. В том числе, «по совместительству», охраняя тех же сборщиков.

Но речь не про отношения с женщинами и «перековывающихся» «братков». Речь про то, что после возвращения разведчиков над водонапорной башней, с которой после постройки церкви сняли крест, заколыхался синий флаг, призывая курских пограничников. Значит он то, что в Серой крепости есть какие-то важные вести. О том, что войска Батыя начали перемещаться к границам русских земель.

Случилось так, что «в поле» был Полкан, который и приехал узнать, что стало известно соседям.

— Ефрем — известный упрямец, — выслушав рассказ Сергея о визите в Воронеж-городок, махнул рукой воин. — Да вот только ли на Рязань пойдут татарове?

— Пока на Рязань. Рязанцев побьют — на Владимир с Суздалем двинут, а там и до Новгорода попробуют дойти. Только не удастся им это: весна начнётся. И покатятся они назад, в Дикое Поле уже по нашему берегу Дона: через Козельск, Елец, Курск.

— Откуда тебе то ведомо? Не побьют ли безбожных рязанские да владимирские рати?

— Не побьют. Много, очень много татар на Русь идёт. На всех хватит. Неси, Василий Васильевич, свои летописи: дело серьёзное, нет больше нужды таиться перед всеми и каждым, — приказал Минкин. — А ты, Полкан, знай: то, что тебе доверим, ведомо лишь князю Курскому да его тысяцкому Фёдору Юрьевичу. И более никому знать не след.

— Что вы не от мира сего, я то сразу понял, как к вам приехал. Так вот, значит от какого! — покачал головой пограничник, выслушав слова княжьего наместника об