Сын за отца отвечает - Александр Анатольевич Пересвет

И ведь по исполнению их, любительский, националистов, уровень! Так что даже при неудаче, при том, что Кравченко их задержал и допросил, вполне они могли перевести стрелки на майора Овинника. Эта… Лиса… Её Томич особенно и не знал — нет у него времени и возможностей разрабатывать каждого сержанта, особенно, когда в его биографии ничто не цепляет внимательного взгляда. А в её документах, значит, ничто не зацепило, раз он даже сейчас не может вспомнить, какова она и чем примечательна… Может она оказаться связанной с националистами? А почему нет? В нынешних условиях донбасская женщина может оказаться связанной с кем угодно! Лишь бы мужиком был и деньги имел…

В общем, Мышак может быть вообще ни при чём. И он, Томич, в этом случае сильно подставится, напрасно заподозрив и затребовав санкции на задержание невинного честного офицера.

Карьере конец. Однозначно.

А есть и ещё одна… ну, скажем, честно, опасность. Что, если Сокол станет на сторону Джерри и не отдаст его в разработку? В конце концов, доводы Томича самому Томичу кажутся шаткими. И, как только что сам сделал вывод, как минимум, неоднозначными. А командиру? В отношении собственного штабного офицера?

И что же делать?

Но в любом случае поболтать с майором Овинником будет интересно. Что-то за ним действительно чувствовалось такое… двойное. Дно двойное. Даже если не на укров работает, то занятно было бы узнать, кого он крышует. И кто — его. С теми же ментами вон часто общается. Недавно журналиста побили, который умудрился с делягами на рынке схлестнуться, — и люди Овинника заминали дело: деляг выводили, якобы чтобы агентуру свою не подставить.

Эх, жаль, что так зыбко тут всё, на Луганске! Не сложились структуры рабочие всерьёз. Вот и в комендатуре вроде бы и наличествует служба войск и безопасности военной службы. И руководит ею хороший офицер и просто героический парень Серёга с говорящим позывным Патрон. Но он до войны был строителем! И приходится контрразведчику Антонову его подстраховывать, а фактически — разделять с ним его работу. Уж больно безграничны обязанности заместителя начальника штаба по службе войск и безопасности! И главное, конечно — взаимодействие с военными правоохранительными органами и органами военной контрразведки по предупреждению всяческих преступлений. Да ещё и в комендантском полку! А у него, на минуточку, десяток комендатур, часть из которых находится в населённых пунктах на линии соприкосновения с противником…

Есть, есть о чём поговорить вдумчиво с майором Овинником! И так, чтобы об этом знали не более трёх человек: он сам, затем Овинник, и Сокол, командир. Ибо без санкции командира полка подобного рода действия предпринимать невозможно.

Да и просто нехорошо было бы. Командир — человек порядочный. Заслуженный, настоящий. «Афганец», пограничник, на боевых гранатомётчиком работал. Здесь брал здание СБУ, потом — погранотряд, дрался на Металлисте, на боевые ходил до самого перемирия. Затем — организация охраны порядка. А главное — защита военнослужащих. Подчас от них самих, конечно. Но в данном случае, с Бураном, дело другое.

В принципе, Сергей ещё вчера доложил командиру первые данные, Сокол взял этот случай на заметку. К тому же он вспомнил Бурана по Георгиевке.

Сложились отношения между Томичом и командиром, доверие сложилось. Так что не только формально обязан был доложить ему о происшедшем Томич, но и рассчитывал по-человечески опереться на него в этом на глазах разбухающем деле. А это очень важно сейчас — в полку уже служит до полутора тысяч бойцов. И многие пришли, когда главные бои окончились. А потому немало с ними просочилось хитрованов и жуков, а то и вовсе отребья… Естественно, Сокол всех и каждого проконтролировать не может, а потому вынужден опираться на тех, кому доверяет.

Овинник — пришлый, с Соколовым рядом не воевал. А брать его надо сейчас, немедленно, покуда информация о неудаче его людей в больнице до него не дошла. Иначе сам свалит куда-нибудь и шефов своих с подполья предупредит. Если он, понятно, всё же на СБУ работает. А если и на себя самого, всё равно нельзя ему дать агентуру свою спрятать, особенно ту, что здесь, в комендатуре засела.

Томич решился. Действовать надо стремительно, не дать противнику шанса спрятать концы. Если дело идёт о эсбэушном подполье в Луганске, то тут медлить и рефлексировать нельзя. Лучше перебдеть, чем упустить.

Но и плюхать со всей дури камень в лужу мы тоже не будем.

Он набрал номер Бурана.

* * *

Алексею не понравилось то, что он услышал от Томича. Ему настоятельно рекомендовали не гнать коней и не рваться ни на какие штурмы спортклубов, а было приказано хватать задержанных и везти их… Пока никуда. Затихариться в нескольких кварталах от комендатуры. Вон хоть во дворах за четырёхэтажками напротив. И сидеть в машине. Ждать дальнейших указаний. «Не в бирюльки играем», — веско намекнул Томич.

Кравченко, пожав плечами, вынужден был ответить «Есть!». Хотя, по его мнению, бандитов надо было брать прямо сейчас. Если мало для того комендантских сил, он может поднять своих бойцов.

Но в данном случае фишка была у Томича — он вёл дело. Да и знал наверняка что-то такое, о чём не ведал Алексей. Оно и ожидаемо: сам же давеча думал на эту тему. Значит, предположения лишь подтвердились: бандиты для новой луганской власти то ли не по зубам, то ли при делах. Как водится, судьбы мира определяют тайные властители мира. Если оторваться от очевидной детскости этой фразы, то и придёшь к тому, что сплошь и рядом встречается в реале: видимая власть — не всегда подлинная власть. Нет, и не куклы на верёвочках, своё влияние, конечно, имеют. Да и сила обычно в их руках: армия, полиция…

Но коли армия, как верно сказал, кажется, то ли Наполеон, то ли Фридрих Второй, и уж во всяком случае говорил их преподаватель в училище подполковник Иванюта, передвигается на брюхе, то и о власти можно сказать то же самое. Основа победы — не только сильная, но и сытая армия. База государственной власти всегда — сытое население. Голодное, как правило, восстаёт.

А сытость даётся деньгами. Следовательно, сила и деньги — две стороны одной медали, которая и называется власть. И пренебрежение чем-то одним всегда заканчивается для власти плохо.

Но это в идеале. А на практике здешняя, луганская власть сидит без денег. Сила у неё есть, пусть и не особая, но зато она дополняется пока ещё поддержкой