Тайна сердца - Арина Теплова

как она это сделала. Так же Илья часто спрашивал мнения Даши и потом высказывал свое. И слушал, что она по этому поводу думает, а затем принимал решение.

Обойдя стол, за которым он сидел, девушка уже направилась к двери, когда Теплов как-то тяжко вздохнул и сказал:

— Спасибо тебе.

Даша остановилась и, встав вполоборота, улыбнулась ему одними уголками губ.

— Пожалуйста.

Илья вновь склонился над книгой. Он начал что-то выписывать из нее на чистый лист бумаги. Взор Даши невольно пробежался по его широкоплечей фигуре, склоненной в усталой сгорбленной позе. Весь вид молодого человека — немного взлохмаченные волосы, серовато-бледный цвет лица, упрямо сжатая складка губ и мутные зрачки глаз, которые она разглядела чуть ранее вблизи, — говорил о том, что Теплов ужасно устал и замотался. Но, видимо, должен был доделать некое дело, раз никак не мог оторваться от работы. Так замерев у двери, Даша вдруг ощутила, что ей жаль его. А ведь Илья еще даже не ужинал. Ее отзывчивое доброе сердце тут же приняло решение. Она повернулась к молодому человеку и спросила:

— Может, вам нужна помощь, братец?

Он мгновенно поднял лицо от книги и удивленно уставился на стройную фигурку девушки, остановившуюся у входа.

— Правда, хочешь помочь? — произнес Илья ошарашенно.

— Да, — кивнула Даша и сделала в его сторону пару шагов.

— Да не надо, Дарёна, — отмахнулся он, и его взор стал озадаченным. Он тяжело вздохнул и добавил: — Ты и так по утрам мне довольно помогаешь. Матушка совсем меня слезами своими изведет, коли узнает, что я тебя опять занял. Вечер, поздно уже. Иди, я сам справлюсь.

Он отрицательно помотал головой. Если до этого Даша была не уверена до конца, что действительно хочет помочь Илье, то как раз после последних слов молодого человека, приблизилась к его столу и твердо заявила:

— Именно, уже вечер. А вы, Илья Григорьевич, все работаете. И, видимо, сами не можете справиться. Я останусь. Помогу, меня это не обременит. А тетушке скажу, что сама напросилась. Вы только скажите, что надо?

Его лицо вдруг просияло, и Илья как-то по-мальчишески заулыбался ей. Стремительно выпрямившись в кресле, он ласково заметил:

— Если действительно хочешь помочь, я тебе очень благодарен буду. Никанор Михайлович весь день у меня просидел, а мы и половины с ним не сделали. Пожалел я его и отпустил. Ему еще до дому верст двадцать верхом ехать.

— Да я понимаю, — сказала Даша и, обойдя стол, добавила: — Вы объясните, что надо.

— Да, да сейчас, — закивал Теплов и засуетился. Вскочив на ноги, он придвинул Даше стул к столу рядом со своим. Она села, и он пододвинул стул за ней. Проворно опустившись на свое место, Илья устремил взор прямо в ее открытое лицо и произнес: — Ты, наверное, с утра слышала, что мы все же решили строить дом для сирот сами. Так как пригодных для покупки особняков ни в Петербурге, ни в Москве нет.

— Я поняла уже, — кивнула Даша. Илья сидел на расстоянии менее вытянутой руки от нее, и девушка отчетливо видела, как в возбуждении от предстоящего осуществления его проекта и при рассказе о нем заблестели его аквамариновые глаза.

— Но надобно составить толковый проект этого дома, — продолжал Илья свой монолог. — В России пока тех архитекторов, которые достойно могут спроектировать план дома, всего несколько, да и то все заняты на годы вперед. Так вот Никанор Михайлович узнал, что теперь по приглашению императрицы в столице находится известный итальянский архитектор. И Никанору Михайловичу удалось договориться с этим мессиром Кваренги. За умеренную плату всего в двести тысяч рублей этот итальянец до апреля месяца изобразит проект нужного нам приюта. До воскресенья для этого итальянца надо составить что-то типа плана дома. Сколько надобно комнат для совсем малышей, сколько должно быть игровых, сколько комнат для воспитателей, сколько классов для обучения, сколько должно быть окон, этажей. Куда должны смотреть окна и так далее. В воскресенье Кваренги уезжает обратно в Италию. И вернется лишь в апреле, уже с готовым проектом. Посему у меня всего два дня, чтобы все это высчитать, и я вообще не знаю, с чего начать.

Даша молчала минуту и внимательно смотрела на Теплова прямо в упор немигающим серьезным взором. И Илья подумал, что девушка совершенно ничего не поняла из того, что он сказал только что. Но вдруг глаза Даши зажглись, и она тихо заметила:

— Мне кажется, надо сначала разделить дом на два крыла. В одном будут размещаться девочки, в другом мальчики.

— Верно, — тут же согласился Илья. — А потом, я думаю, как раз пригодятся твои подсчеты, по сколько детей какого возраста уже имеется. Как ты считаешь?

— Да, — кивнула она в ответ. — Думаю, надо составить что-то в виде колонок слева и вверху, где...

Даша начала излагать свои мысли и аргументы, и Илья часть из них одобрил. На тех моментах, где мнения молодых людей расходились, они начинали перечислять все «за» и «против», внимательно слушая друг друга, и после принимали наилучшее решение. Илья придумал чертить нечто вроде схем по питанию, устройству дома, количеству обсуживающего персонала и многого другого, что было необходимо при подсчете и планировке приюта.

Где-то через час молодые люди переместились на большой диван, ибо устали сидеть на твердых стульях. Даша сидела с ногами с одной стороны, опершись на боковую спинку и, положив на колени толстый атлас и оставляя на листе бумаги заметки. Илья расположился рядом, на том же диванчике, повернувшись к ней боком, листал и вычитывал нужную информацию из списка сирот, что составила Даша, и облекал в форму ту или иную свою или ее идею, диктовал и подсчитывал. Молодые люди уже как будто с полуслова понимали друг друга и в большинстве случаев сходились во мнении по тому или иному вопросу. И дело довольно быстро стало продвигаться.

Около девяти в кабинет заглянула Марья Ивановна.

— О, Илюша, вы еще долго будете здесь? — спросила озабоченно Теплова.

— Матушка, мы заняты пока, но скоро освободимся уже, — ответил ей сухо Илья и вновь начал что-то показывать пальцем Даше на схеме.

Теплова нахмурилась, понимая, что молодым людям некогда, и осторожно, плотно прикрыв за собой дверь, удалилась.

Закончили они, после того как часы пробили десять вечера. И Илья довольно заметил:

— Неужели все! Завтра