Я вам не ведьма! - Эйта

— Приду завтра после обеда.

— Ладненько, — пропела Онни.

Я думала целый вечер. Мне нужно было увидеться с тетенькой! Обязательно! И все выяснить!

Но и Онни, она…

Она как будто знала, что мне позарез завтра нужно будет после обеда оказаться у беседки с сиренью, а не у нее в кабинете.

Ну не раздвоиться же…

Хотя…

А это идея.

В это злополучное утро… хотя какое утро, уже давным-давно был день. В общем, тогда я спросила у Бонни, кое-что припомнив:

— А почему ты сказала, что Хранитель Леса — лесной дух?

Время тянулось томительно медленно, руки затекли, и мне было скучно, потому что смотреть на то, что творится, мне не хотелось. А Бонни все равно ничем не была занята, только делала вид, что читает мои конспекты, а на самом деле просто валялась на кровати и косилась в нашу с котлом сторону.

— Потому что это был лесной дух, — Бонни перевернулась на бок.

— Как волшебное существо, оберегающее местный лес? — удивилась я.

На волшебное существо дедушка Жешек никак не тянул. Не с его морщинистой индюшачьей шеей и гнилыми зубами. Разве что на какое-нибудь балаганное чудище, вроде той мартышки с рыбьим хвостом, пришитым гнилыми нитками, которую ушлый циркач пытался втюхать папеньке как русалку…

— Как призрак, который перешел на здоровое питание, — поправила Бонни, — энергия Леса, вместо энергии страха и страданий живых — и он уже не злой дух, а дух природы. Очень просто.

Я пожала плечами. Для человека, который вот совершенно никак не хотел соприкасаться с некромантией, Бонни в последнее время разузнала про призраков слишком уж много. Знала бы я, что беспокойство за меня может внушить ей такую страсть к нелюбимым предметам, наплела бы, что бабушка разговаривает со мной исключительно на хашасса.

— Это вы про кого? — Переспросил Щиц и я дернулась, заслышав собственный голос. Измененный, как будто со стороны… но я его узнала. Вот как я звучу для других… Слишком тонкий.

— Ты сиди, сиди в котле, не высовывайся, — буркнула я, — какая тебе разница?

— А ты держи зеркало ровнее, — огрызнулся Щиц, — и все-таки?

— Как я тебе ровнее буду держать, если ты запретил смотреть?! Вывел меня из леса один дедок как-то раз, — пояснила я, — потом с Бонни он же пообщался. Жешк… Жашек…

— Дед Жешек, крепкого ему здоровья, — поправил Щиц.

Я попыталась аккуратно шевельнуть затекшим запястьем и неловко дернулась, зеркало опасно тренькнуло, ударившись краем о край котла.

— Зачем здоровье мертвецу? — Удивилась Бонни, — Да дай ты мне зеркало, Эль, у тебя руки дрожат!

— Потому что он — как я! Сама посмотри!

— Говорил же, отвернись!

— Вот Бонни бы и просил!

— Мне натура нужна была.

— Ну, похож. — Бонни оттеснила меня от котла и отобрала зеркало, — А ты, Эль, приляг лучше. Тебе ж сейчас будет плохо.

— Не будет.

— Будет.

— Не будет! Я полна сил!

— Ровно до тех пор, пока он в котле. — Строго ответила Бонни и я все-таки легла на кровать, признавая ее правоту. Разве что руки на груди не скрестила, я ж не спящая красавица и мы не в основание королевства тут играем.

— Эль, не забудь спросить у твоего отца, что это конкретно за сплав, — добавил Щиц и высунул на мгновение порыжевшую голову, — и не думай разменять это на курсовую!

— Заберу секрет изолирующего чугуна в могилу, — парировала я, — долго еще? Обеденный перерыв кончается, а мне надо подойти к тетеньке как бы случайно…

— Готово, — сказал Щиц.

И вылез, опираясь Бонни на плечо.

— Встаньте рядом, я вас сравню, — скомандовала Бонни.

Щиц протянул мне руку, чтобы помочь встать.

Мою пухлую белую руку с родинкой на мизинце, и двумя на четвертом пальце, и еще одной на кончике большого пальца… а вот эту на запястье я и сама у себя не помнила, но она и правда оказалась там же.

А вот на ощупь были знакомые мозолистые и сильные пальцы. Рука ощущалась куда больше и сильнее, чем виделась.

Щиц легко удержал меня, когда я покачнулась: ожидаемо закружилась голова, но это быстро прошло. А вот легкая тошнота осталась, во рту стал знакомый противный кисловатый привкус, но на это я в последнее время научилась внимания не обращать. Не знаю, моя ли магия или его, то общее недоразумение, что мы кое-как делили на наши нужды, быстро вновь пришло в равновесие. Щиц научился балансировать, когда понял, в чем проблема. Он вообще очень быстро обучался.

Я бы никогда на такое не согласилась. Это была идея Щица. Я, конечно, тоже подумала об этом, но ни словом не заикнулась: понимала, слишком уж опасно.

Как только он узнал о том, перед каким нелегким выбором поставила меня Онни, тут же предложил замаскироваться и пойти вместо меня. Причем я-то в самых смелых своих фантазиях думала замаскировать Бонни; он же предложил себя.

Хотя, казалось бы, он и так был под заклятьем, изменяющим облик, и накладывать поверх этого еще и иллюзию было чистой воды головотяпством. Хоть я и мало что смыслила в магии, но сложность задачи была очевидна.

Но Щица, по-видимому, привлекла именно сложность задачки. Он загорелся, как мальчишка, которого поманили леденцом на палочке. Мы с Бонни правда пытались доказать ему, что это гиблое дело, но он прямо-таки рвался в добровольцы, проводить на себе испытания… и мы сдались.

И вот, по очереди подержали зеркало, пока он лепил мой светлый образ с натуры, что делало нас с Бонни соучастницами — но мне хотя бы теперь было не так стыдно.

К тому же я подозревала, что в этом Щиц с Онни похожи: сложные задачки одинаково горячат им кровь. Блаженные от науки… или от искусства? То, что делал Щиц, я бы назвала искусством, тогда как Онни предпочитала науку, хоть и временами зрелищную. В любом случае, они оба были одержимы сходной болезнью, и, пусть я и не верила, что Щицу удастся провернуть свою затею и не попасться, я надеялась, что Онни его простит, если сочтет его решение интересным. А то, что Щиц придумал какое-то интересное решение, чтобы вместо уродливого горбуна все могли лицезреть моего двойника, столь же прекрасного, как и оригинал, я не сомневалась.

— Как две капли, — восхищенно воскликнула Бонни, — вот это да.

— Я иду учиться, а ты — выяснять отношения с семьей. — Еще раз подтвердил Щиц.

— Ну да, наоборот не получится, что происходит с тетенькой я должна увидеть лично, — кивнула я, — но тетеньку ведь можно и отложить… Она так-то взрослая, тетенька-то, чего мне мешаться… Может, все-таки оно того не…

— Стоит, — на моем лице показалась знакомая половина улыбки, — еще как стоит. Твоя тетенька нужна тебе, а мне — моя учеба, так что мы честно поделили.