Вещий сон, или Интуиция - София Чайка

- Честно сказать, я не думал, что ты можешь там остаться. Это же смешно! Неужели она так сильно заморочила тебе голову?

- Я люблю ее.

- Вот, снова ты об этом. Любви не существует.

- Но ты же любишь меня, Мару.

- Это не то. Дети - совсем другое. Когда у вас с Хеленой появятся малыши...

- Не с Хеленой. С ней - ни за что.

- Не хочешь с Родзинской, встретишь другую женщину. Ты же виделся здесь с кем-то?

Остап не хотел отвлекаться на ерунду.

- Папа, объясни, почему ты все время упоминаешь Хелену?

- Она выбрала тебя.

- Мама тоже тебя выбрала.

- Да, но в отличие от меня ты Хелену не любишь, значит, не скован чувствами, не ограничен в действиях, не станешь отвлекаться от работы.

- Я не женюсь на женщине, плетущей за моей спиной интриги. Счастье, что план, который она придумала, провалился.

- Это я его придумал.

- Что?! - Остап вскочил на ноги, несколько мгновений, не веря, буравил отца взглядом, затем заметался по комнате. - Боже мой! Папа, ты не мог!

- Это мой долг - удержать тебя от соблазна.

Остап остановился перед отцом и вымучил фразу, которая далась ему непросто:

- Не хочешь ли ты сказать, что вся эта затея с приступом, вынужденной госпитализацией, - ему пришлось перевести дыхание, чтобы продолжить, - выдумка?

Отец кивнул, и на его лице не было раскаяния.

- Так задумывалось. Когда я понял, что ты увяз по уши, то попросил Хелену прийти к нам в гости. Она отправилась к тебе так быстро, как смогла, а потом позвонила мне и сообщила, что мои предположения верны. Пришлось что-то придумывать, чтобы оторвать тебя от этой... - отец замолчал, подбирая нужное слово, а потом махнул рукой. - Но я так перенервничал, что мне действительно стало плохо. Так что фактически я и Хелена тебя не обманывали. Мы хотели тебя спасти, уберечь.

- От меня самого?

- От ошибки. От алчной женщины.

- Но она и я - единое существо.

- Остап, но это же глупо!

- Возможно, но это моя личная глупость.

- Я этого не допущу.

- Еще один приступ? И как долго это будет продолжаться? Пока мне не придется бросить работу, чтобы ухаживать за тобой?

Остапу не верилось, что он разговаривает со своим отцом. Что один из самых близких людей готов пойти на обман, лишь бы заставить его уступить, отказаться от человека, которого он уже считает родным, и при этом даже не пытается его услышать и понять, следуя собственным убеждениям о том, что лучше для его ребенка.

Прежде у них никогда не возникало разногласий. Почему это случилось теперь? Возможно, раньше их представления и цели совпадали, а сейчас - нет?

Что случится, если он уедет? Отец снова попадет в больницу? Вполне возможно. Что тогда делать ему? Отказаться от любимой - ради спокойствия отца?

- Папа, а если другая женщина тоже тебя чем-то не устроит?

- Мне понравится любая, если она имеет гражданство Канады.

- Понятно. А если я решу бросить работу и начну искать другую, и она покажется тебе неприемлемой, менее оплачиваемой, не такой престижной? Или еще что-то? К примеру, я захочу жить отдельно? Ты тоже начнешь имитировать сердечные приступы, лишь бы принудить меня выполнить то, чего хочешь ты? - Отец вдруг покрылся румянцем. Остап взял его за руку, проверяя пульс. - Измерить давление, дать лекарство?

- Нет. Ты не можешь так думать. Все что я делаю - вам во благо.

- А я думаю, что уже достаточно взрослый, чтобы решить, что мне во благо. А если, по-твоему мнению, это не так - то вправе совершить ошибку. Свою личную ошибку, какие совершают все обычные люди.

- Что ты собираешься делать?

- Жениться. Если Яна согласится выйти за меня замуж.

- Я не позволю ей жить в моем доме.

- Значит, мы будем снимать квартиру. А если она не захочет переехать...

- Захочет. Остап, ради этого все задумано. Она сядет тебе на шею, свяжет детьми и станет вымогать деньги.

- Свяжет детьми? Вот как.

- Не придирайся к словам.

- Если она не захочет переехать в Канаду, я останусь жить там.

- Именно этого я и боялся.

Отец прикрыл глаза рукой и приложил руку к сердцу.

- Сейчас принесу таблетки. Придется нанять медсестру, чтобы она ухаживала за тобой, пока я в отъезде.

- К черту медсестру! И таблетки! Если ты явишься с ней... Я не пущу вас на порог!

- Твое право.

Остап отправился за лекарствами. Тяжесть от разговора камнем лежала на сердце. Он ощущал себя преданным своим собственным отцом. Возможно, отец чувствовал тоже самое. Остап очень наделся, что тот передумает и уступит, потому что каждый новый приступ отцовской болезни станет напоминанием об этом разговоре - о его неповиновении.

Глава 29

Остап зашел к Родзинскому перед отъездом. Тот как раз разговаривал по телефону, а затем и вовсе попросил Дороша подождать несколько минут и вышел, сославшись на неотложные дела. Решив, во что бы то ни стало, дождаться шефа, Остап устроился в удобном кресле и с удовольствием вытянул ноги. Все утро он лично следил за отправкой гуманитарного груза, раз за разом проверял кипы различных бумаг, чтобы на границе не возникло никаких осложнений с таможней. Несмотря на усталость, он остался доволен ходом дел, чего нельзя было сказать об обстановке в родном доме.

Отец ушел в глухую оборону, всем своим видом предупреждая: "Только потом не жалуйся". Он демонстративно пил лекарства и разговаривал исключительно с Тамарой, передавая через нее свои требования. Оставалось надеяться, что перед отлетом из старшего Дороша удастся вытянуть хотя бы "До свидания". Остапу не хотелось уезжать, не помирившись с отцом, но тот требовал от него слишком многого - почти невозможного. Поступаться чувствами к любимой девушке он не собирался. Отцу придется с этим смириться. А если нет...

Остап вздохнул и потер переносицу.

Если отец не согласится принять Яну, значит, так тому и быть. Он станет строить жизнь по-своему, исходя из интересов женщины, которая ему доверилась. Точнее, их общих интересов. Подходящее к случаю кольцо уже лежало во внутреннем кармане его дорожной куртки. Его мысли давно летели к девушке, запах которой снился ему во сне. Ему так сильно хотелось хотя бы коснуться ее, что пальцы сводило судорогой желания. Проволо?чки выводили его из себя, и чем ближе к отъезду, тем сильнее. Если бы он только мог не переживать за близких, которых оставляет здесь.

Остапа беспокоил не только отец. Тамара, обычно общительная и открытая, заметно притихла. Ее большие синие глаза настороженно, с видимым любопытством метались от одного Дороша к другому, но она не задавала вопросов. Остап мог только догадываться, что у нее на уме, но посвящать в суть размолвки с отцом не собирался. Во всяком случае, пока. Он знал, что Яна понравилась девочке, и не хотел, чтобы между дочерью и отцом возникло хоть какое-то напряжение - особенно перед его командировкой. Рано или поздно она все узнает, но Остап решил, что пусть это случится позже.