Главная тайна горлана-главаря. Книга 4. Сошедший сам - Эдуард Филатьев

«По вполне понятным причинам Лиля пыталась войти в съёмочный коллектив, который под руководством режиссёра Кулешова приступил к работе над новым фильмом. Административными функциями режиссёр не обладал, а дирекция воспротивилась претензиям дилетантки».

Узнав об этом, Маяковский обратился за помощью к Софье Александровне Шамардиной. Вот что она потом написала:

«С 1927 года я в Москве. Встречаемся. Ещё не знакомит с Лилей. Но, встречаясь с ним, чувствую, что он всегда с ней. Помню – очень взволнованный, нервный пришёл ко мне в ЦК РАБИС (была я в то время членом президиума съезда). Возмущённо рассказал, что не дают Лиле работать в кино, и что он не может это так оставить. Лиля – человек, имеющий все данные, чтоб работать в этой области (кажется, в сорежиссёрстве с кем-то – как будто с Кулешовым). Он вынужден обратиться в ЦК РАБИС – "с кем тут говорить?"».

В ту пору профсоюз работников искусства (РАБИС) возглавлял Павел Михайлович Лебедев.

«Повела его к Лебедеву. Своим тоненьким, иезуитским голоском начал что-то крутить и, наконец, задал вопрос:

– А вам-то чего, Владимир Владимирович, до этого?

Маяковский вспылил. Резко оборвал. Скулы заходили. Сидит такой большой, в широком пальто, с тростью – перед крошечным Лебедевым. "Лиля Юрьевна моя жена". Никогда, ни раньше, ни потом, не слышала, чтобы называл её так.

И в этот раз почувствовала, какой большой любовью любит Маяковский и что нельзя было бы так любить нестоящего человека».

Страна Советов в тот момент энергично боролась за своё существование. Новому руководству ключевыми советскими учреждениями (ОГПУ и Коминтерном), вставшему у руля в 1926 году, кремлёвские вожди дали указание найти новые методы работы, которые позволили бы намного оперативнее прежнего выявлять врагов рабочего класса и ликвидировать их.

Не случайно же Маяковский, прекрасно разбиравшийся в окружавшей его обстановке, на протяжении всего 1927 года пугал в своих стихах советский народ происками врагов внутренних и внешних. Вспомним, что публиковал он тогда в прессе.

В газета «Труд» 16 апреля:

«Коммуна – / ещё не дело дней,

а мы / ещё / в окруженье врагов,

но мы / прошли / по дороге / к ней

десять / самых трудных шагов»

В газете «Рабочая Москва» 25 июня поэт указывал на Польшу:

«А мы, товарищ, / какого рожна

глазеем / с прохладцей с этакой?

До самых зубов / вооружена

у нас / под боком / соседка».

В «Комсомольской правде» 12 июля называл врагов, появившихся справа:

«Товарищи, / опасность / вздымается справа.

Не доглядишь – / себя вини!

Спайкой, / стройкой, / выдержкой / и расправой

спущенной своре шею сверни!»

Даже в стихотворении «Маруся отравилась», напечатанном в «Комсомольской правде» 4 октября и предварённом фразой из той же газеты: «В Ленинграде девушка-работница отравилась, потому что у неё не было лакированных туфель…», нашлось место для таких строк:

«Легко / врага / продырявить наганом.

Или – / голову с плеч, / и саблю вытри.

А как / сейчас / нащупать врага нам?

Таится. / Хитрый!»

Выходит, что в этом «сворачивании шей» и срубании голов всем «врагам» страны Советов Маяковский принимал самое активное участие. Ещё находясь в Ялте, он 5 августа заключил договор с местной кинофабрикой. Документ начинался так:

«В.В.Маяковский обязуется до 25 августа 1927 года представить художественный, вполне законченный, кадрированный сценарий на тему т. Горожанина "Борьба за нефть"».

На обороте договора рукою Валерия Горожанина написано:

«Согласен передать кинотему "Борьба за нефть" тов. В.Маяковскому на условиях совместной обработки сценария».

Маяковский и Горожанин работу выполнили в срок, написав "сценарий в 5-ти частях с прологом и эпилогом – «Инженер д'Арси» (история одного пергамента)"».

В комментариях 13-томного собрания сочинений поэта говорится:

«Этот сценарий о происках английского империализма носил очень актуальный характер в 1927 году, когда возникла реальная угроза военного нападения империалистической Англии на Советский Союз».

Но отношения между странами вскоре наладились, и фильм снимать не стали.

Во второй половине ноября 1927 года Маяковский приехал в Харьков, где выступил с чтением поэмы «Хорошо!». На этот раз он остановился не в гостинице, а в квартире Валерия Горожанина, который сделал поэту памятный подарок. На обладание им требовалось специальное разрешение, и Горожанин оформил его поэту:

«С.С.С.Р.

Об'единённое

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

при

Совете Народных Комиссаров

Губ. или Обл. Отдел.

«_» дня 192_»

УДОСТОВЕРЕНИЕ № 107

Выдано гр. Маяковскому Владимиру Владимировичу, проживающему по Лубянскому проезду, в доме № 3, кв. 12 – в Москве, на право ношения и хранения револьвера «Маузер» № —…

Оружие принадлежит Маяковскому В.В.

Действительно по «1» декабря 1928 г.».

На этом документе – фотография поэта, гербовая печать и подпись Горожанина.

Кто же он такой – этот даритель маузеров?

В «Указателе имён и названий» 13-томника поэта сказано просто и загадочно:

«ГОРОЖАНИН Валерий Михайлович (1899–1941) – знакомый Маяковского».

Что же это за «знакомый»?

Аркадий Ваксберг:

«… предположительно его подлинная фамилия – Кудельский… Скорее всего, Маяковский, познакомился с ним в тогдашней украинской столице Харькове, где Горожанин был крупной чекистской шишкой (возглавлял секретный отдел ГПУ Украины). Настолько крупной, что от щедрот своего сердца тут же сделал Маяковскому необычный подарок: револьвер с удостоверением к нему – "на право ношения"».

Ответным подарком Маяковского стало стихотворение «Солдаты Дзержинского», посвящённое «Вал. М.» (то есть Валерию Михайловичу). Оно было опубликовано в «Комсомольской правде» 18 декабря 1927 года (к десятилетию ОГПУ) и начиналось так: