Кто я? - Сергей Тишуков

Поняв, что отставник пытается перевести разговор в шутку, Денис задал более прямолинейный вопрос:

— А из меня получится разведчик? Я в детстве яблоки из сада, да кукурузу с фермерского поля таскал. Ни разу не попался.

— А я за девками на озере подглядывал, — похвалился Гизмо, — Бывало, такую борозду вспашешь, пока поближе подползёшь, но ни один часовой не запятнал. А охраняли свой пляж, девки, дай Боже! Меня, хоть сейчас, можно в разведку посылать.

— Вас, ребята, только на хер посылать, — откровенно сказал ветеран, — И то заблудитесь.

— Можно подумать, вы только с избранными работали, как монахи в Шаолине, — набычился Гизмо и остановился.

Денис налетел на его спину и выругался. Ломов приближаться не стал, а хлестанул по плечу длинной палкой, подобранной по дороге.

— Ну, что замерли? Шевели копытами!

— Не нукай, не запряг! — обозлился Денис, рассчитывающий наброситься на военного, когда тот потеряет бдительность и подойдёт ближе.

Не срослось. Ломов держался шагах в трёх позади, не спеша сокращать расстояние. Пришлось ткнуть Мельникова в спину и возобновить движение к намеченной цели.

— Совсем не подходим для обучения? — спросил Денис, возвращаясь к разговору, — Я самбо занимаюсь. По должности положено. Инструктор говорит, что неплохо получается. Недавно, здоровенного амбала скрутил и наручники одел. Родя, боксом занимался. Сейчас литроболом. Чемпион района по пивасику.

— Ты от скуки языком чешешь? — вместо ответа, поинтересовался Ломов.

— Понять хочу, почему из девчонки можно крутого бойца сделать, а из нас нет.

— С чего ты, вообще, взял, что она крутой боец?

— Логическую цепочку выстроил, — не унимался Денис, — Сравнил ваше поведение и то, как играючи, нас в плен взяли, и действия Марии на парковке, когда боевики напали. Провожу, так сказать, параллель с возможностями разведчиков.

— Много их знаешь? — откровенно засмеялся Ломов, — Настоящих разведчиков?

— В кино видел… Книжки читал…

— Херня всё это, — совершенно серьёзным тоном, заявил отставник, — В реальной жизни всё по-другому. И настоящих разведчиков ты никогда не видел. Разве, что списанных, которые, будучи на пенсии рассказывают ушлым репортёрам о своих провалах. Настоящих, даже после смерти, под грифом совершенно секретно скрывают.

— Значит, тебе реально избранных подыскивают, вроде Нео из Матрицы, — уважительно сказал Гизмо, старательно обходя пеньки и заросли вереска, — Мы простые деревенские лохи. Чурбаны неотёсанные.

— Кончай ныть, недоразумение, с головой пьяного дикобраза! — отрезал Ломов, — Вам лет по двадцать пять, а умом в подростковом возрасте задержались. Чтобы выучиться на разведчика, одного желания и щенячьего восторга недостаточно. Требуется правильная мотивация и предварительная подготовка. У вас её нет! Поэтому разговорчики отставить и продолжаем движение. До ориентира метров триста осталось.

Идти молча оказалось гораздо труднее. Просто невыносимо, учитывая количество вопросов, что роились в голове Черова. Уже приближаясь к сосне с раздвоенным стволом, Денис не выдержал.

— А Мария? Ей двадцать, максимум двадцать два. И то с учётом косметики и плазмофиллинга. Когда она прошла нужную подготовку и набралась необходимого опыта?

— Да, что ты к девочке пристал?! — возмутился Ломов, — Никто её в разведчики не готовил. Она особый случай. Просто, в программу подготовки входило владение всеми видами оружия и умение выживать в экстремальных условиях.

— И не жалко было девочку мучить? — поинтересовался Мельников, — Садист ты, Дим Димыч!

— Я военный и выполнял приказ. Обсуждать и игнорировать приказы у нас не принято. И потом, почему девочку? Она закончила кадетский корпус и получила распределение в… — тут Ломов осёкся, понимая, что сболтнул лишнего, — Не ваше дело, короче.

— В кадеты берут с четырнадцати? — спросил Мельников, устало прислоняясь к одному из двух стволов, мутировавшей сосны, — Пришли.

— Иногда раньше, если её родители были военными и погибли при выполнении задания, — ответил Черов, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, зачем сюда так стремился отставник.

— Пятнадцать минут перекур, — объявил Ломов, — Если приспичило, то погадить можно вон у тех кустиков. Бежать не советую. На меня прыгать тоже. Шею сломаю и даже закапывать не буду. Зверьё обгложет.

— Дмитрий Дмитриевич, — устало прошептал Черов, присаживаясь к комлю, где игольчатая подстилка была наиболее толстой, — Мы, действительно, одно дело делаем. Убивать вас никто не собирался. Хотели допросить, чтобы узнать адрес бункера, где спрятали Марию и Тимофея.

— Ну, допустим, защекотали меня до сердечных колик, и я признался. Что с этим знанием делать-то стали? — съязвил отставник, доставая сигареты.

Мельников пожал плечами, кивая на товарища. Дескать, это была его идея, а он здесь совершенно ни при чём.

— Вы же сами говорили, что приказы не обсуждают, — напомнил Черов, — Вас бы сдал наряду милиции, а, числящихся в протоколе потеряшками, доставил в управление Отрадного. Да, вы поймите! Все прекрасно осознают, что ребята к нападениям террористов никакого отношения не имеют. Они жертвы. Возможно, свидетели чужого преступления. Им бы обеспечили охрану. Хлуцевич обещал подвести под статью о госзащите и надёжно спрятать. Ваши игры в Соловьёв-разбойников ни к чему хорошему не приведут. Мы власть и в наших силах гарантировать им безопасность!

— Что ты знаешь о власти, мальчик? — с нескрываемым презрением, спросил Ломов, — Здесь идёт какая-то игра, в которой участвуют фигуры покрупнее регионального УВД. Не только ребят, но и вас зачистят, если потребуется. Ты живёшь в каких-то странных, детских иллюзиях и абсолютно не желаешь взглянуть на вещи объективно.

Через пятнадцать минут, Ломов бодро поднялся с земли и приказал двигаться дальше.

— Чего хоть ищем? — проворчал Мельников, возвращая фляжку военному.

— Если ты до сих пор не заметил, то я не собираюсь, как ведущий стрима, объяснять тебе очевидное. «Вот посмотрите ветка, раздавленная, вследствие того, что на неё наступил