Седьмой гном - Маша Ловыгина

— А то ж! Кто ее не знал? Такая… — мужчина скривил рот и, сняв очки, протер стекла.

— Какая? — влез Чердынцев.

Дядя Толя развел руками:

— Так о мертвых, сами понимаете, плохого не говорят… Но смотрела она на всех свысока.

— Вы ей замки ставили в квартиру, — уточнил Ерохин.

— А то ж! Понятное дело, я ставил. А чего спрашиваешь-то?

— Да не, все нормально! А когда вы ее саму в последний раз видели?

Мужчина почесал затылок и снова снял очки.

— Так и не вспомню… Сейчас, погодь! Может, девки наши видели?

Ерохин и Макар переглянулись. Чердынцев вздохнул, понимая, что ничего толком они так и не узнали. Дядя Толя вышел в коридор и гаркнул во всю глотку:

— Собрание!

Через минуту вокруг него собралось человек десять. Народ галдел, посмеивался и шутил. Было похоже, что такие собрания здесь не редкость, а все вопросы решались тут же, не отходя от директора.

— Девочки, старую графиню давно кто видел? — по-простому спросил дядя Толя.

Макар фыркнул и покачал головой — вот уж, пожалуй, верное сравнение.

— Ой, она же того… — перекрестилась одна из женщин.

— Горецкая ее фамилия, — тихо сказала другая. — Она в доме с аркой жила. Девочка от нее приходила месяца полтора назад. Шторы сдавала. Я почему помню, — усмехнулась она, — лет пять назад позвонила дама и потребовала, чтобы мы ее дорогие шторы забрали, почистили и повесили. Мол, зовут ее Горецкая, и она что-то там… Я объяснила, что такой услуги у нас нет. Так она меня обхамила и трубку бросила.

— Что за девочка приходила? — Макар подумал о Симе.

— Симпатичная такая. Улыбчивая. Вежливая. Еще попросила, мол, сделайте хорошо, потому что это для очень хорошей актрисы. Горецкой, представляете? Тьфу, я прям вспомнила, какими старуха меня словами называла, хотела вообще заказ не брать. Да девчонку жалко стало. Родственница она этой ведьме, что ли… Не позавидуешь с такой гюрзой жить… Вот она, кстати, тоже спросила, не можем ли мы помочь их повесить. Подоконники узкие, боялась упасть.

У Макара дрогнули губы. Нужно сделать все, чтобы Симе было хорошо и комфортно рядом с ним, и он готов пойти на что угодно, чтобы его любимая была счастлива. Удивительная и добрая Сима, которая даже в Горецкой нашла что-то хорошее…

— Помогли? — спросил женщину.

— Так Кирилл вызвался. Но она сначала старухе позвонила и спросила разрешения, представляете? Прям досконально расписала, что из комбината. Уж не знаю, что бабка ей ответила, но девчонка едва не расплакалась, стала извиняться. Разрешила та, короче. Господи, делов-то! Кирилл уже через полчаса обратно пришел. У нас ведь здесь и стремянка легкая есть.

— А Кирилл это кто? — спросил Ерохин.

— Компьютерщик наш. Опаздывает что-то.

— Понятно… Давно работает?

— Полгода как. Толя, ты же сам ему помещение сдавал!

— Так то ж! Нотариус наша за него просила. А мне что? Пущай работает. Только мне энти игры компьютерные, прям… — дядя Толя притопнул ногой.

— Полюбовник он, что ли, ей? — Женщины захихикали.

— Ой, куры! — погрозил им пальцем дядя Толя. — Раскудахтались! Сродственник он ейный. Племяш. С Архангельска приехал.

— Откуда?! — хором спросили Макар и Ерохин.

— С Архангельска. Я ж договор составлял, прописку видел. У меня на участке все по уму!

Чердынцев дернул следователя за рукав:

— Слава, может…

— Всем спасибо! — объявил Ерохин и обернулся к дяде Толе. — Мне бы договорчик глянуть, а?

— А то ж! Ты — власть, имеешь право. Айда ко мне!

Когда в руках Ерохина оказалась папка с договорами на аренду, Макар едва не вырвал ее из его рук. Следователь даже шикнул на него, чтобы тот не мешал их просматривать. Через несколько листов, они наконец склонились над нужным и уже через мгновение остолбенело воззрились друг на друга.

— Околышев Кирилл Константинович… — прошептал Макар и почувствовал, как пересохло в горле. — Двадцать семь лет, место рождения Архангельск… — он поднял глаза и вытер вспотевший лоб.

— Э… — нахмурился Ерохин. — Получается…

— Сына того самого Околышева звали Костей. Я это в твоем деле прочитал. Получается, это его сын? То есть внук… внук того самого…

— Да понял я, понял, Чердынцев! — Ерохин свернул листок и сунул его в карман. — Дядя Толя, я верну. Мне срочно надо… Позарез.

— Так то ж… Я разве против? Ты — власть.

— Куда сейчас? — задергался Макар.

— Так, пошли-ка на воздух, — ткнул его в спину Ерохин.

На улице они остановились около входа и молчали пару минут, разглядывая утренних прохожих. Ерохин вскинул запястье и посмотрел на часы.

— Прием в нотариальной конторе в девять начинается. Подождем, что ли?

— Слава, а можно как-то без подождать, а? — занервничал Макар. — Тут такое дело…

— Потом расскажешь. Вот что, — он порылся в карманах. — Я знаю, где она живет. Тут рядышком…

Макар перевел дыхание и заставил себя успокоиться. Сима с Илюшей сейчас на старой даче, о которой, как он надеялся, никто не знает. Возможно, она принадлежит совершенно постороннему человеку, а не Горецкой. Можно было даже представить, что старуха этому человеку доверяла, раз послала туда девушку. Верится с трудом, конечно, зная характер Амалии Яновны. А может, все гораздо проще, и хозяин, новый или старый, живет где-нибудь далеко и не думает о том, что происходит ни в его владениях, ни в самом Добринске.

"Нет, это вряд ли, — засомневался Чердынцев. — Дом в приличном состоянии, хоть и заметно, что в нем давно никто не жил. Крыша живая еще, и стены крепкие. Но еще пару лет, и начнет потихоньку разваливаться, если вовремя не проверять швы и перекрытия, линию цоколя и просадку по периметру… Хорошо, сырости и гнили нет. Место замечательное. Сосны. Почва песчаная… Печка работает. Продукты есть. Надо только немного потерпеть, потому что все должно разрулиться… Не может быть по-другому."

Самое главное, что Серафима и Илья в безопасности. А все, что произошло, не имеет к ним никакого отношения. Улики, которые они с Ерохиным раздобыли, указывали на то, что ниточка этого преступления тянется издалека, а догадки самого Макара не лишены основания. Надо же, Околышев! Бывают же такие совпадения! Впору начинать молиться своему ангелу-хранителю, который и так-то всячески помогал, а теперь разошелся не на шутку, решив облагодетельствовать своего Макарку. Да не за здорово живешь и не просто так. Счастье надо заслужить.

Чердынцев думал о том, что все тайны рано или поздно выходят наружу. Оттаивает мерзлый лед, открывая под собой неприглядную правду. Получится ли так в этой ситуации, он не знал. И это продолжало давить на него. Хотелось решить все одним движением руки, но так бывает только в сказках. И то не во всех.